Эксперт, 2014 № 30 - страница 4

. — Но, похоже, ситуация будет еще интереснее: и НДС поднимут, и налог с продаж введут. Налог с продаж, естественно, скажется на потреблении. Мы сохраняли хоть какие-то темпы экономического роста благодаря приросту в торговле. Но уже в мае она показала резкое замедление: с трех-четырех процентов в предыдущие месяцы до 2,1 процента. Дальше, я думаю, будет еще хуже». Лакмусовой бумажкой, по словам Николаева, можно считать ситуацию на рынке легковых автомобилей, где продажи в июне упали на 17,3%.

Есть и менее очевидные, но не менее важные проблемы, связанные c таким налоговым маневром. «Я бы не стала оценивать повышение НДС с точки зрения динамики потребления, а рассмотрела бы вопрос с точки зрения производства и экономики в целом, — говорит председатель комитета по налогам “Деловой России” Марина Зайкова . — НДС — это налог, который платят производители добавленной стоимости, причем в отраслях высокого передела, где создается больше добавленной стоимости, его — в абсолютных цифрах — и платят больше. Это понятно. Если мы хотим развивать экономику и поощрять высокотехнологичные производства, мы должны НДС в таких отраслях — что? Правильно, снижать! И немедленно, пока отечественные несырьевые производства, не додавленные внутренними условиями и валом конкурентной продукции в рамках ВТО, еще существуют». К тому же прибыль в наших обрабатывающих отраслях совсем невелика. От отрасли к отрасли она составляет от 15 до 25% на вложенные средства. «Если учесть, что многие предприятия используют заемные средства, и вычесть из этой прибыли коммерческие проценты, мы получим величину, которой перерабатывающие производства могут оперировать для развития. В такой ситуации каждый добавленный к расходам процент крайне чувствителен! Таким образом, говорить о том, что дополнительные два процента к существующей ставке НДС и/или добавленные к нему три процента в качестве нового налога с продаж несущественны и никто этого не заметит, — это лукавство и одновременно один из последних гвоздей в гроб отечественной обрабатывающей промышленности», — резюмирует Зайкова.

А Ярослав Лисоволик предлагает вспомнить о печальном опыте Японии, где в прошлом году был, казалось бы, несущественно — с 5 до 8% — повышен налог с продаж. Этот опыт в рамках «абэномики» оказался не просто неудачным — он отрицательно сказался на потреблении и темпах экономического роста.

«То, как изменятся цены при повышении косвенных налогов, таких как НДС или налог с продаж, зависит в первую очередь от эластичности спроса и предложения на рынке, иными словами, от степени конкуренции, наличия товаров-субститутов, насущности товаров для населения, — говорит Дробышевский. — В российских условиях, к сожалению, есть достаточное количество оснований, чтобы при повышении ставок НДС или введении налога с продаж можно было ожидать практически пропорционального повышения конечных цен на товары. Особенно это касается налога с продаж. Таким образом, негативный эффект от повышения этих налогов, так же как и от повышения ставки НДФЛ, можно будет минимизировать только при возвращении экономики России на траекторию устойчивого роста, при повышении доходов населения. В то же время, с нашей точки зрения, для снижения негативного влияния на экономику повышение ставки НДС следовало бы проводить одновременно со снижением ставки налога на прибыль».

Богатым по карману

Решить проблемы бюджета — как федерального, так и региональных — можно попытаться по-другому. Во-первых, пристальнее рассмотрев вариант с введением прогрессивной шкалы НДФЛ, с тем чтобы резко повысить его ставку для 1% самых высокооплачиваемых россиян. «Эксперт» уже приводил аргументы в пользу такого шага (см. «Два решения для экономики» в № 22 за этот год). Они довольно очевидны: в России одна из самых высоких в мире степеней дифференциации населения по доходам. Годовой доход на члена семьи у 1% самых богатых — 9 млн рублей. Один процент трудоспособного населения — это 1 млн человек. Если для них подоходный налог будет составлять 30%, то в год это даст казне дополнительно 1,5 трлн рублей.