Все в пределах Солнечной системы, все пути обкатаны и перекатаны. Хотя были и исключения. Например, полет на астероидный пояс или высадка очередной экспедиции на Плутон.
А еще запомнилась первая ручная посадка в один из грузовых терминалов Луны. Все началось еще на Марсе, когда на корабле Николая отказал один из датчиков — так, ничего особого, вот только дублирующая система «дала дуба» как раз перед прилунением. Именно тогда парень понял, что посадка вручную на тренажере весьма отличается от того, что происходит в реальности. Скажем так: он просто сдрейфил и из-за своего зажатого состояния несколько раз «дал козла», а затем просто рухнул на посадочную площадку.
— Это что, твоя первая ручная? — поинтересовался тогда начальник терминала. — Я уж подумал, ты мне тут все к чертям разнесешь.
— Первая. Труханул малость.
— А летаешь долго?
— Лет пять.
— И первая аварийная?! Ну ты счастливчик!
Потом были и другие нештатные ситуации. В конце концов выработалась привычка и на них. Но «Счастливчик» — это прозвище к нему так и закрепилось.
А хотелось большего. Ведь объявлялись же наборы в экспедиции к соседним звездным системам. Николай тоже подавал заявки, но все как-то мимо, пока не услышал о совсем уж новом проекте. Так называемом «корабле сверхвысокой скорости».
Поговаривали, что это — что-то совсем за пределами понимания, кроме того, явный билет в один конец, но Бойо было все равно. Лишь бы выбраться из того болота, в котором он оказался. Кроме того, Николай не был женат, а мама… На то она и мама, чтобы все понять и простить.
Удивительно, но на эту свою заявку Николай получил официальное приглашение прибыть в отряд для прохождения подготовки. А по прибытии на место первым делом был вызван к некоему Виктору Карловичу Брылееву.
Имя резануло слух, сначала показалось, что это просто совпадение, однофамилец…
— Витька, черт возьми! Ты то как здесь?
Начавший лысеть, раздобревший, но это действительно был он — его давний друг из школьного детства.
— Узнал, вражина, узнал… Сколько ж лет прошло?
— Двенадцать…
Они крепко обнялись, Виктор пригласил присесть, на журнальном столике мгновенно образовалась бутылочка коньяку.
— Выпьешь?
— Вообще-то, не пью, но по такому случаю вмажу, — махнул рукой Николай. — Ты, я смотрю, большим начальником стал.
— Могу тоже сказать и о твоих полетах. Наслышан, наслышан. Твое начальство только через приказ министерства тебя и отпустило.
— Значит, будем вместе. Чем займемся? — Колька отхлебнул коньячку, посмаковал вкус. Да, дружбан действительно неплохо устроился.
— В программе открытие новых миров. К звездам полетим.
— Куда? В район Центавра или Барнарда? Или сразу на Сириус?
— Может быть, и подальше. Ты слышал, тут математики новую теорию мира изобрели. Про нелинейность пространства. Ну что наш мир похож на скрученную и перепутавшуюся трубку. Есть клубок, и чтобы доползти от его начала в конец, находясь внутри, жизни не хватит, а вот если знать, что где-то пространства соприкасаются и прогрызть дырочку… Пять минут или шесть секунд, что тебе больше нравится. Теория, конечно, не нова, но недавно удалось вычислить эти самые точки соприкосновения и условия, при которых переход будет возможен. И первые эксперименты уже дали положительный результат.
— Знаешь, помню, ты и раньше любил фантастику, — засмеялся Колька. — Но чтоб до такой степени… Про скрученную трубку слышал, про дырки, которые можно в ней прогрызть — тоже, но, чтобы это кому-то удалось… Ты не шутишь?
— Это не дырки. Предложено называть их «точками перехода» или просто «переходами». Это как воронка. Требуется абсолютно точно подойти к ней с определенного курса и, так сказать, «попасть в яблочко», а еще скорость…
— А скорость, как поговаривал старик Однокамушкин, не иначе, как световая. При наших одном «же» на один разгон не меньше года уйдет.
— Да, именно по Эйнштейну и именно световая. Только с одним маленьким «но». Относительно чего эта самая скорость? То-то. Так что скорость будет везде разная и весьма далекая от того, что ты там себе возомнил. И, опять же, проблема: для плавного перехода требуется очень и очень высокая точность. Небольшое отклонение — и при вхождении в область на объект действуют огромные перегрузки, ну а при еще большем отклонении — просто мимо.
