В Линде-Миранде все больше смешиваются качества обеих женщин. К окружающей обстановке она уже привыкла и практически ничему не удивляется. Но одежду прежней Миранды носит с неохотой.
– Мне раньше нравилось так одеваться? – спросила она как-то Марка. – Сейчас я хочу купить себе другое.
– Конечно, купи, – ответил Марк, сделав вид, что не услышал ее вопрос.
Постепенно из гардероба уходит одежда, которая была со стольким для него связана. Ему больно уносить пакеты с длинными юбками и сарафанами на помойку. Сначала он даже хотел оставить их на память и хранить на чердаке. Потом понял, что так будет только хуже. Да и как объяснить Миранде причину, по которой все это осталось в доме?
Иногда Миранда и без того задает сложные вопросы.
– Почему у нас нет общих фото и вообще нет моих фотографий? – она смотрит альбом Марка. «Надо было и мой альбом убрать подальше, – думает он с сожалением, – может, и вопрос бы не возник». Но дело сделано, приходится выкручиваться и врать.
– То, что мы снимали с тобой, было в компьютере. Случайно «грохнулась» программа, и все файлы с фотографиями исчезли, – воодушевленно начинает объяснять Марк, – а твоих у нас и не было.
Когда Миранда спросила, кто ее родители, Марк честно ответил, что она сирота. Про образование наплел что-то про модельный бизнес и школу дизайна. Ответы получались путаными, но пока Миранде было не до логики. Она просто складировала в своей голове поступающую информацию, не вдаваясь в подробности.
Время от времени Миранда вдруг начинала везде брать с собой бутылочку воды.
– И зачем я с ней хожу? – удивлялась она в какой-то момент и вынимала воду из сумки.
В доме она иногда переставляла вещи с места на место. Что-то она ставила именно туда, куда в свое время этот предмет поставила предыдущая Миранда, а позже Марк его переставил. А иногда, наоборот, ставила по-своему. В саду цветы она посадила все те, что росли при старой хозяйке, но росли они теперь на других клумбах.
Миранда все больше превращается из инквилина в настоящую жену. В нее не закладывали, например, умение готовить. Но она штудирует толстую кулинарную книгу, стоявшую на видном месте на кухне, и пытается претворять рецепты в жизнь. Линда-Миранда жутко сердится, если у нее что-то не получается, ругается и швыряет испорченные продукты в помойку.
– Да не переживай ты так! – успокаивает ее Марк. – Совершенно необязательно тебе уметь готовить!
– А мне хочется! – Миранда сердится и бросает фартук на стул. – Мне хочется тебя вкусно кормить! – обиженная, она уходит в сад…
– Понимаешь, у нее эмоции абсолютно человеческие, – делится Марк с Тони по телефону, – и совсем не Мирандины. Та к плите близко не подходила. Не сойти бы мне с ума, – жалуется он, – вроде похоже что-то, а при этом всё не так.
– Витиевато сказал!
– Как уж смог! – Марк срывается. – Как смог, так и сказал. Тони, она становится человеком, и не Мирандой!
– Инквилины – люди, а не альтербионы. Почему бы ей и не становиться человеком?
– Ты сам знаешь, почему! Сначала она была «овощ», девица с пустым потухшим взглядом. Потом – агрессивной, сексуально озабоченной самкой. Дальше, я надеялся, она станет Мирандой, – объясняет Марк.
– А она становится Линдой, – бормочет Тони, – твою мать… Может, ее там случайно током где-нибудь шибануло? Я серьезно!
– Не ши-ба-ну-ло, – четко произносит Марк, словно говорит с плохо слышащим человеком.
– Держись, – только и повторяет ему друг, – все должно утрястись. Воспоминания должны внедриться в ее собственное «я», слиться с ним полностью.
– Скажи, как идут исследования?
– Они как раз и доказывают, что предыдущая информация медленно в мозге восстанавливается. Конечно, думаю, что не полностью. Но что-то всплывает. Причем, человек даже не осознает, что откуда берется.
– Интересно, что произойдет с информацией о настоящей Миранде, – Марк взъерошивает волосы, – уйдет ли она совсем?
– Как сейчас? Чьи у нее преобладают? Чьих больше? – задает три вопроса подряд Тони.
– Пятьдесят на пятьдесят. Но мне кажется, Линда начинает вытеснять Миранду, – Марк задумывается. – Хочу поехать с ней в Лондон.
