* * *
Исполнитель.
Поезд останавливался возле каждого столба. Он больше стоял, чем двигался. Меня это всегда выводит из себя. Ведь существует же расписание! Это что же - расписание так составлено? Или таким поездам расписание не указ?
Еще меня выводят из себя словоохотливые попутчики. Вот и сейчас мне достался такой. Из своей долгой жизни он помнил все. Из своих многочисленных родственников он помнил всех. Золовок, шуринов, деверей, сватов, сводных братьев и сестер, свояков и своячениц, а также их братьев, сестер, свояков и своячениц... И с каждым из родственников обязательно происходили многочисленные истории, весьма поучительные и интересные, то есть это попутчик считал их поучительными и интересными, и каждую историю он стремился донести до меня, поминутно забывая, с чего начал и все больше и больше увязая в трясине родственных отношений, однако это его ничуть не смущало, он мог увязать до бесконечности, потому что историй было бесконечное множество. За долгие годы странствий я выработал способность отключаться и думать о своем. Вот он бубнит себе, а я думаю о том, как мне половчее выполнить свое задание.
Думай, Исполнитель, думай, в Организаторы выбьешься. Просто подойти к мальчишке, вручить ему книгу и сказать: на-ка, Гена, почитай - нельзя. Во-первых, слишком просто, во-вторых, он должен считать книгу своей собственностью и никогда не вспоминать, что повороту его жизни (а то, что его жизнь будет круто повернута, я не сомневался) он обязан какому-то мужчине, который подошел к нему и дал эту книгу... Книгу эту он должен найти как клад... О! Клад! Хм... Ищет ли он еще клады в своем возрасте? Едва ли... Скорее всего он увлекается электроникой... или механикой... И на клады ему наплевать. Что такое пятнадцать лет? Я попытался вспомнить себя в пятнадцать лет, но у меня плохо получилось. Я плохо помнил себя в пятнадцать лет, но клады я тогда уже не искал, это точно. Я их вообще никогда не искал.
Все должно выглядеть естественно. Он должен эту книгу найти, причем найти так, чтобы ему и в голову не пришло, что у книги есть владелец и ее надо вернуть. Ладно, над этим мы еще подумаем. Тут я услышал слово "Черноземск" и насторожился. Оказывается, мой словоохотливый попутчик не просто едет в Черноземск, он тамошний уроженец! Это была удача. Я оживился, сообщил ему, что тоже еду в Черноземск по делам и стал направлять его в нужное мне русло. Это стоило мне больших трудов. Он постоянно срывался и уходил от темы. Я не отступал. Наконец мне удалось кое-что выведать у него. Как я и ожидал, Семакова Анастасия Георгиевна приходилась ему дальней родственницей. А сынишка ее, Генка... Словом, это вундеркинд. Читать он научился в три с половиной года, "вот можешь верить мне, можешь не верить", в школе учился на одни пятерки, легко учился, играючи, будто все, что в школе проходили, он уже откуда-то знал. Ходит в авиамодельный кружок и может чинить все, то есть решительно все: утюги, примусы, автомобили, телевизоры, радиоприемники, магнитофоны, причем, ему решительно все равно, чьего производства вещь, "хошь наша, хошь японская, хошь мериканская". Животных любит, особенно кошек. Никогда не пройдет мимо мяукающего котенка - сироты. У него этих кошек... Я поежился. Нутром чую, назревает что-то существенное. Такому парню да такую книгу... Во что это выльется, друзья мои?
Глава 6. Черный ангел.
Ешу стоял на коленях на вершине невысокой скалы. Горячий ветер дул ему в лицо. Солнце готовилось нырнуть за горизонт и светило ему в правую щеку. Кругом были скалы, камни, песок. На скале лежала котомка, в которой оставались две зачерствевшие в камень лепешки и наполовину пустая фляга. Как только солнце скроется, он ляжет спать. Ему было очень трудно. Он похудел и почернел. Как он ни прикрывался от солнца капюшоном, лицо обгорело и покрылось волдырями. Он был грязен. Он был голоден - за двадцать дней он съел всего лишь две лепешки. Его мучила жажда - за двадцать дней он выпил всего половину фляги. Губы его потрескались и кровоточили. Двадцать дней его собеседниками были камни, песок и ветер, который не утихал ни на минуту. И вот уже несколько дней над ним кружит стервятник - ждет, когда он свалится без сил и можно будет полакомиться его глазами. Солнце медленно скрылось за зубчатой стеной на западе и Ешу стал готовиться ко сну. Он пососал кусочек лепешки и смочил язык водою, поплотнее запахнулся и... Его обдало сзади ледяным холодом и Ешу понял, что за спиной у него кто-то стоит. Тогда он с трудом разлепил губы и, еле ворочая непослушным языком, хрипло произнес:
