– Жаклин, ты что, с ума сошла? – спросила Лилит.
– Нет вроде, а что?
– Что значит «непонятно каким образом»? Что сказал твой муж? Ты когда вернулась?
– Ой, Лилит, это всё неважно. Важно то, что я чувствую себя превосходно…
Лилит вздохнула и сто раз пожалела, что подошла к телефону. Краем уха она продолжала слушать безумный треп подруги.
–…А потом мне приснился Левиафан…Дорогая, ты слушаешь? – удивленно спросила Жаклин, с чувством некой обиды.
– Куда ж денусь. Слушаю, конечно! – уже чуть ли не кричала Лилит.
– Так вот, во сне я видела Левиафана…
– Жаклин, прекрати тараторить как сорока! Ещё раз, что ты там видела?
– Левиафана, Лилит, он стоял и шептал твое имя. Я помню только, что вокруг была тьма, из которой на меня смотрели чёрные глаза исподлобья.…Потом в этом мраке показалась рука, и затем он произнёс таким тяжелым голосом: «Лилит». Я даже проснулась от этого.
Лилит приподняла брови от удивления. На долю секунды она успела почувствовать нотку ревности за грудиной. Но это была всего лишь доля секунды. Лилит тут же зашептала себе о доверие – учись доверять другим людям, несмотря на то, что они могут оказаться женщиной.
Еще в течение полутра часа Лилит слушала, как прекрасен Марк, какая у него шикарная квартира, машина и всё остальное, о внезапно вспыхнувшей любви…о божественном сексе. Жаклин надо было выговориться, а Лилит – время подумать.
8
Утро понедельника наступило внезапно, больно и угнетающе.
Сколько же в мире людей, которые ненавидят понедельник? Как часто они вспоминают о волшебно-проведенных выходных, шлейф которых пронизывает первый рабочий день недели? Как сильно они мечтают о том, что бы еще хотя бы часиков шесть, которые можно назвать пост-воскресение или пред-понедельник.
За окном кралось раннее утро, едва освещая сонные улицы, пробуждая спящих людей.
В квартире раздал звонок телефона. Не открывая глаз, Лилит шарила рукой по тумбочке, пытаясь нащупать телефонную трубку.
– Алле – сонным голосом прошептала она, продолжая спать.
– Лили, ты встала? Я вчера перевела тебе деньги, получила?
– Бабушка… – Лилит улыбнулась. – Я не смотрела, сегодня в университете посмотрю. Как дела, бабуль? Спасибо за денежку.
– Все хорошо, золотце, хорошо. Не переживай. Ладно, я не буду тратить деньги и твое время. Не ложись больше спать, а то проспишь. Целую.
Бабушка положила трубку, а Лилит все-таки справилась со своим организмом и открыла глаза и уставилась в темный потолок.
Лилит жила одна. Ее бабушка жила в другом городе. Раз в полгода Лилит навещала бабулю, помогала ей по дому, разобраться с документами на оплаты и просто проводила с ней время. Бабуля же помогала внучке деньгами как могла.
Находясь в своей квартире, имея средства к существованию, окруженная добрым отношением подруги, имея многих знакомых в университете, Лилит все равно чувствовала себя слишком одинокой.
Когда-то она подумывала завести собаку, может кошку. Животных девушка очень любила, ведь только животное не способно предать, это единственное существо, любовь которого можно купить за деньги. Но хорошенько поразмыслив, Лилит решила бросить затею. Животным отведен слишком маленький срок, а потом что? Вновь оплакивать счастливые годы? Нет. Лилит была слишком уверена, что больше никогда не поддастся человеческому чувству, и никто не сможет её снова предать. Ошибаться можно всем, как и находится в заблуждение, подпитывая состояние легким бризом вздора.
Без чего-то восемь Лилит вышла из дома. Путь в университет лежал через парк, затем минут двадцать на автобусе и пару минут от остановки до главного входа.
Лилит быстро шагала по окутанному мраком парку, разбивая покрытую инеем листву. Ей не давала покоя мысль, скользящая по голым, сухим, черным деревьям. Вообще люди и деревья очень похожи. Зеленое, весеннее дерево, такое красивое, полное жизни. А потом? Потом всё просто. Они становятся голыми, грязными, и холодными. В точности как люди. Люди так же меняют маски. С начала радостные, а потом оказывается, что их души мрачнее тьмы. Единственное различие – никто из людей по весне не вспоминает, что вот этот красивый, зелёный куст месяц назад был чёрствым, грязным и сухим. А люди всё помнят.
