И она позволила себе расслабиться в объятиях человека.
Он целовал её так страстно, с таким сильным желанием. Анри мечтал об этом моменте не один год. Сколько раз он представлял себе, какого это, дотрагиваться до этой женщины, целовать ее. Что он будет ощущать, когда она ответит ему взаимностью и позволит дотронуться до себя…
– Потому что, я была дурой… – прошептала она, закрывая глаза, пряча океаны слез.
Анри повалил её на кровать и начал с жаром осыпать все ее тело поцелуями.
Лилит смотрела в потолок. Слезы. Она не могла их сдерживать. Они тихо, одна за одной, катились вниз, по бархатным щекам. Она не хотела его… Не хотела, чтобы он дотрагивался до ее тела, чтобы его губы прикасались к ее…Ей было неприятны все эти божественные ласки. Ей было противно и от него и от себя самой. Так низко она еще не падала. Она не могла поддаться глупой мести.
В это время, Левиафан отламывал по кусочкам руль от злости и беспомощности. Он очень бы хотел, чтобы вместо руля под его пальцами лежал позвоночник парня, который прикасается к его любимой девушке её спальне.
Лилит всё– таки не выдержала:
– Анри, мне не хорошо! – она оттолкнула его рукой, жадно хватая ртом воздух.
Он взглянул на неё с серьёзным лицом и погладил по щеке.
– Бедная девочка, ты просто сильно устала. Да и все закупорила, дышать совсем не чем, – отчитав её как маленькую, Анри встал и открыл окно.
– Не надо! – прошептала Лилит.
– Тихо, тихо, спи! – Он гладил её по голове, пока сам не уснул.
Лилит уже спала крепким сном, когда почувствовал руку, зажимающую ей рот. Глаза полезли на лоб от ужаса. Она поняла, даже спросонья, кто к ней пришёл.
– Лилит, дорогая, если ты сейчас встанешь и пойдешь обсудить кое-что со мной на кухню, то я сохраню этому юнцу жизнь! Если нет, то ты можешь начинать петь по нему панихиду! Твой выбор? Если это «да», моргни глазами.
Лилит крутила испуганными глазами из стороны в сторону, потом зажмурилась и открыла их.
– Я расцениваю это как «да»! – прошептал Левиафан и, схватив её на руки, пошел на кухню.
Грубо усадив Лилит на диван, он закрыл дверь, развернулся и посмотрел на неё. Она была очень напугана, и было видно, как по ее телу бегает дрожь. Левиафан усмехнулся и подошёл к столу, окинул её взглядом и сел напротив.
Они оба молча смотрели друг на друга, один с цинизмом, другая с ужасом. Казалось, что никто из них не хотел прерывать царственное молчание, но Левиафан всё-таки заговорил первым:
– Как прошёл вечер? – спросил он, глядя в стол и ковыряя пачку сигарет.
Лилит молча продолжала трястись.
– Я спросил, как прошел вечер? – заорал он, стукнув по столу кулаком.
– Хорошо – заикаясь, быстро ответила она.
– Хорошо говоришь? Тебе понравилось обжиматься с этим недоноском? – поинтересовался Левиафан.
В ответ тишина. Он поднял глаза и крикнул:
– Я, кажется, вопрос задал!
«Господи, как же страшно… Господи…», по щеке покатилась слеза.
В дверь постучала Жаклин, её разбудил ор Левиафана.
– Эй, у вас там всё в порядке? – спросила она.
– Кыш отсюда! – гаркнул Левиафан, при этом он не сводил глаз с трясущейся Лилит.
Звук за дверью исчез.
– Не удалась твоя месть? – спросил он уже нормальным, свойственным ему тоном.
– Нет, не удалась… – грустно прошептала Лилит.
– А знаешь почему? Потому что ты дура! Ты не захотела меня выслушать, и чуть не совершила ошибку, которая могла стоить тебе жизни… и ему тоже! И сейчас, ты сидишь и молчишь, даже не хочешь рассказать, как провела вечер и было ли тебе хорошо? – он уже опять кричал во весь голос.
– Было ли мне хорошо? А тебе было хорошо, когда ты был с той девкой? – не выдержала Лилит и зарыдала.
Левиафан стукнул по столу, вскочил и схватил девушку за плечи.
– Мне было не хорошо и не плохо, мне было никак! Это было никак, потому что она была для меня едой! Или может быть, ты захотела бы быть на её месте? С этой девкой у меня ничего не было!
– Тогда почему она сидела полуголая у тебя в кровати? – Лилит тоже уже кричала.
Он отпустил её и наклонился совсем близко.
– Лилит, я же джентльмен, я не мог просто взять и искусать на улице девушку, это не хорошо. Мне нравится, когда девушке тоже приятно, хотя бы ненадолго. Это считай её последний час жизни. Я не говорю сейчас о сексе, я говорю о том, что её надо расслабить. – Левиафан улыбался мечтательной улыбкой.
