Лилит встала с кровати нехотя потянулась, окидывая счастливым взглядом усталую комнату. Затем она подошла к окну, чтобы получше разглядеть всю сырость и мерзость погоды.
Природа-то всегда находится в балансе, очень редки сбои, точнее она пытается сохранять этот сложный баланс. Человек вмешивается в природу, тем самым, нарушая ее гармонию и подрывая баланс. При этом человек в себе не может настроить этот баланс, существует, как неуравновешенная гадость, и мешает остальным уравновешиваться. Хоть и серость кругом, да и вообще осень порой выглядит страшно разболтанной с присутствием полного дисбаланса, но это всего лишь внешний вид. А что делает человек касательно внешнего вида? Он строит неверное впечатление и неправильные выводы. И в итоге получается, что хорошо балансирующая осень внезапно становится гадиной.
На такую погоду, когда на небе идет война света в виде солнца и тьмы, в виде толстых и кучерявых туч, в которых, кажется, застыла вся злость, которая только может существовать, хочется смотреть часами, что и делала Лилит.
Периодически ее глаза опускались с неба к пустующему месту рядом с ее машиной, потому что она ждала не чем закончится страшная и довольно-таки продолжительная борьба теней на небе, а когда появится заклятая черная вечность, когда она элегантно припаркуется рядом с белой машиной, когда из нее выйдет самый яркий и бесконечный лучик солнца.
Девушка стояла закутанная в легкий плед, а по обнаженным плечам несчастное солнце пыталось пустить солнечных зайчиков, круглых и желтых. Глаза тухнут, становятся бесцветными и болезненными. Наконец, она скинула с себя плед, накинула рубашку и вышла на улицу.
Мгновенно тысячи и миллионы тупых иголок воткнулись в кожу по всему телу, причиняя неимоверную боль, превращая кожу в железное одеяло, которое практически нельзя скинуть, если только не надеть свитер и не окунутся в его тепло. Но Лилит решила поспорить с физиологией и взаимодействием холода. Она тряслась, как будто ее окунули под лед на Аляске. По всему телу выскакивали мурашки, они бесполезно пытались поднять каждый волосок, наивно полагая, что он сможет нагреть хоть маленькую частичку кожи. Лилит куталась в рубашку Левиафана, пытаясь забрать у нее тепло, которого не было изначально.
Тем временем на пассажирском сиденье сидела миловидная девушка и постоянно улыбалась, пытаясь поймать сидящую рядом золотую рыбку в свои сети. И миловидная девушка совсем не догадывалась, что буквально десять минут назад с этого места на улицу вывалился труп не менее миловидной девушки.
Левиафан играл с ней глазами похлеще, чем любая женщина. И в большинстве случаев этого было достаточно, а если нет, то в ход пускались слова. И после этого девушка превращалась в муху, аккуратно обмотанную паутиной. Ей хотелось бы вырваться, но паук был рядом и наготове, чтобы высосать жизнь.
Миловидная девушка улыбалась, Левиафан поражался.
«Как? Дамы, какие же вы все-таки бездумные, или наоборот, очень даже думные? Что должно руководить слабой женщиной, чтобы она позволила себе сесть к незнакомому мужчине в машину? А вдруг я маньяк какой! Хоть одна из них задумывается о последствиях? Или они свято верят, что им никто ничего не сделает? Или на такой выбор влияет моя машина? Что ж получается, когда юная леди современного времени видит джип, а потом еще безумного красивого, молодого человека за рулем, инстинкт самосохранения и выживания исчезает, перестает работать? Неужели посидеть в машине рядом с красавцем важнее жизни? И вот я на нее сейчас смотрю и просто поражаюсь! На что она рассчитывает? Неужели она думает, что, посидев пять минут в моей машине, она автоматически становиться незаменимой в моей жизни, и что я без оглядки влюблюсь в нее? Какое ужасное заблуждение! Я просто позволю себе вкусно и безскандально отобедать! Я вообще уже забыл, когда в последний раз уговаривал девушку просто посидеть со мной за столиком в кафе. Совсем перестали себя уважать, собак и тех дольше зовешь! Ну а мне-то что? Я радоваться должен, сколько еды вокруг ходит, а мне всего лишь надо открыть рот, и она сама туда залезет. Скучно и не интересно…»
