– Хотелось бы, чтобы ты не наломал дров, Смага.
После этого заместитель вдруг сник, и каждому, кто что-то понимал в армии, стало ясно, что Смага и сам был не уверен в том, что не наломает дров. А этого командиру ни под каким видом, ни в каком состоянии нельзя демонстрировать. Росту даже стало его жалко. Но в целом он признавал, что пока Смага был полезен.
К сожалению, только до ночи того же дня, когда они прибыли. А началось все неожиданно, действительно внезапно. В какой-то мере причиной этого послужила Лада. Она где-то пропадала вторую половину этого дня, с кем-то из местных разговаривала и вообще что-то задумала.
А совсем под вечер вдруг появилась с девушкой, габатой, чуть медлительной, слегка растерянной из-за резкой смены обстановки, но старающейся держаться.
Эта габата была так ошеломительно похожа на Василису, что Рост сразу же и обратился к ней этим именем. Девушка чуть удивилась, но по-человечески поклонилась, а не вытянулась, что было хорошим признаком. Только после этого Рост спросил у Лады:
– Ты зачем ее сюда?
– Рост, – Лада была серьезна, только в глазах плясал какой-то странный огонек, – ты не заметил, ты уже стал припахивать. А командиру положено быть чистым, спокойным и выбритым. Вот пусть она за тобой и стирает. – Она чуть скривила губы в странной гримаске. – Не мне же за тобой ухаживать, кто меня после этого будет слушаться?
Рост подумал и решил, что Лада была права. Он почему-то забыл о том, что должен быть, как она сказала, чистым и выбритым. На всякий случай он спросил:
– А вот брить себя я ей не позволю. Пока, во всяком случае.
Лада пожала плечами и удалилась устраивать девчоночью часть их отряда на постой. Это было ее обязанностью, она сама это чувствовала и собиралась выполнять.
Новая Василиса стояла в сторонке, переминаясь с ноги на ногу, ожидая, что с ней произойдет. Рост пояснил ей:
– Я случайно обратился к тебе по имени старой знакомой, ты на нее похожа.
– Пусть так и будет. – Девушка, несмотря на растерянность, уже осматривалась. Или Росту так только показалось?
Пока же ему ничего не осталось, как отдать ей свою тельняшку и кое-что из форменной одежды, чтобы она занялась делом. Но девушка уже и сама потихоньку включалась в его быт, поэтому одновременно с затеянной стиркой принялась убираться в его комнате, нимало не беспокоясь, где будет спать сама.
А Роста эта проблема жутко волновала, он даже раздумывал над ней минут пять, пока не решил, что Василису, если уж она согласилась на это имя, придется расположить не в его комнате, но где-то по соседству. Лучше было, уж раз ей придется видеть его не в самом приглядном виде, держать ее поближе и использовать, кроме прочего, как адъютанта. К тому же Рост почему-то сразу решил, что она отлично готовит, а дать чай или накормить кого-нибудь из подчиненных – святая обязанность командира.
Так он и просидел до вечера, полуголый, над картами, раздумывая над самыми выгодными маршрутами, над расположением поклажи в обозе, надо всем, что теперь на несколько недель должно было сделаться его постоянной заботой.
Василиса, когда выключилось солнце, принесла миску супа из бобов с каким-то мясом. Рост есть почти не хотел, но решил себя заставить. И только он это решил, как вдруг понял, что-то не так.
Девушка хихикала и стояла слишком близко. Рост вернулся к реальности и абсолютно неожиданно для себя увидел… Девушка действительно стояла слишком близко, но лишь потому, что он привлек ее за талию к себе, хотя и не вставал со стула. Более того, он поглаживал ее по… по затылочку. А это у пурпурных, особенно у габат, было самым откровенным сексуальным приглашением! Черт, а он и не заметил…
Смутившись, он принялся было за приготовленный ее руками супец, но тот оказался слишком наперчен, и есть расхотелось окончательно. Да и сами собой накатывали мысли, что слишком долго он, оказывается, шлялся по Полдневью, не заглядывая к Винрадке… На сей раз из этих странных мыслей его вывело отчетливое осознание, что в городе что-то изменилось.
Он накинул офицерский бушлат, который несколько дней назад получил со склада, на голые плечи и поднялся на наблюдательную башенку. Тут уже находилась Лада. Она была хмурой.
