Шумно высморкавшись, Чарлин стала гнуть и крутить сигарету, как какую-то резиновую игрушку.
Придав ей наконец нужную форму, она продолжила:
- Таким преступлениям против женщин нет прощения. Кто бы его ни совершил. И даже не будь я заключенной, он все равно не получил бы моего голоса! Именно из-за этого преступления.
Услышанное казалось слишком невероятным, чтобы осмыслить сразу все целиком. Барри даже не стала вникать в подробности, а просто сидела и думала, как интересно порой складываются обстоятельства.
История всей страны может круто измениться по воле этой маленькой, потешной, похожей на птичку семидесятисемилетней старушки, отбывающей пожизненное заключение за вооруженное ограбление и убийство.
Но кто этому поверит? Сама-то она верит этому?
Вероятность того, что все эти события действительно произошли, была ничтожно мала. Чарлин могла придумать все это просто ради того, чтобы немного скрасить свое времяпрепровождение. Смерть Роберта Растона Меррита разожгла в ней интерес, серия репортажей Барри об СВДС заставила ее воображение заработать с новой силой. Она нашла себе благодарного слушателя - такого человека, который готов притащиться к ней прямо в штат Миссисипи только для того, чтобы поговорить. Не исключено, что подобного рода сочинительство было ее любимым развлечением все годы заключения.
А может статься, Чарлин ничего и не придумала. Как бы там ни было, Барри решила продолжать, не теряя бдительности. А что, если это репортаж столетия?!
Не довести его до конца - значит принести в жертву собственной глупости не только свое, но и будущее всей нации.
- Все это звучит очень...
- ..Не правдоподобно - закончила Чарлин фразу вместо Барри. - А я и не собираюсь вас убеждать. Спросите лучше старика Армбрюстера.
- Сенатора?
На иссохшем лице Чарлин появилась гримаса отвращения.
- Это самый бесчестный политик из тех, кто когда-либо ступал по земле.
- Он знает про Бекки Старджис?
- Знает? Черт возьми, девочка, а кто, по-твоему, замял это дело?! воскликнула Чарлин. - Меррит явился к нему той же ночью. И сенатор обо всем позаботился.
- Сенатор Армбрюстер - очень влиятельный человек, но даже он не смог бы сделать так, чтобы бесследно исчезли два трупа, - попыталась возразить Барри. - Полицейское расследование проводилось?
- Ну, если это можно так назвать, - отозвалась Чарлин, стряхивая с сигареты пепел прямо на стол. - Все официальные лица штата и города у Армбрюстера в кармане. Позвонил кому надо, и все дела. Бекки и ее малыш ни хрена не значат для этих добрых ребят, когда речь заходит о суде.
Барри недоверчиво покачала головой.
- Вряд ли Армбрюстер замешан в этом деле. Иначе, зная, на что способен его будущий зять, он не позволил бы Ванессе выйти замуж за Дэвида Меррита.
- Девочка, ты что, с луны свалилась? Как он мог препятствовать ее замужеству с Мерритом, когда он спал и видел ее первой леди! - Она смачно сплюнула на пол. - Сукины дети! Все они. Думают, что им все позволено и все сойдет с рук. Значит, простые смертные, такие как мы с мужем, должны отвечать за свои преступления, а люди типа Меррита и Армбрюстера - нет?!
- Видимо, вы правы, - кивнула Барри. - Если все, что вы мне рассказали, правда, то интересно, когда же это произошло? Двадцать лет назад? Если Армбрюстер успешно замял двойное убийство, то наверняка замел и все следы. И нет никакого способа доказать, что этот случай когда-либо имел место.
Чарлин, со всей силы хлопнув ладонями по столу, до смерти напугала Барри и заставила ее вскочить.
- Ты - самая глупая девка, которой Господь Бог когда-либо даровал жизнь! Думаешь, я буду тратить свои деньги на звонки тебе туда, в Вашингтон, округ Колумбия, и совать свою костлявую шею в петлю, не имея ни каких доказательств?!
Глава 45
Это самое лучшее из того, что ты заслуживаешь. - Билл Йенси склонился над столом, опираясь руками на его гладкую поверхность. - Приведи доказательства, что президент задушил ребенка и пытался убить Ванессу, и - гарантированный иммунитет от правосудия у тебя в кармане.
Спенсер Мартин продолжал молчать. В течение всего допроса он держался очень стойко, смотрел прямо перед собой: неподвижный, как статуя, он словно бы самоустранился.
