«Ты не человек», — говорил хозяин.
«Для них мы — чудовища», — вторила крылатая бестия Сумако.
«Люди недостойны того, чтобы мы считали их равными», — гневно заявлял Нова.
«Я не верю вам!» — упрямо кричала в ответ Кицунэ.
Но надолго ли хватит ее сил?
Скорее бы вернуться к маме, принцу Кано и к Мичиэ! Рядом с друзьями и родными можно будет побороть вспышки ярости против подонков и не впасть в крайность, как Нова. Как плохо и трудно без помощи! Мучительно больно и страшно.
Но так, наверное, сейчас чувствуют себя все пленники в лагере бандитов. Они, наверное молят богов о помощи и оплакивают свою судьбу, пока Кицунэ медлит здесь! Надо спешить.
Кицунэ поклонилась старой сакуре, у корней которой был скрыт прах мико.
— Надеюсь, ваша душа найдет покой, Мисаки-сан, — сказала оборотница. — Простите меня. Простите за то, что не появилась рядом, когда вы во мне так сильно нуждались. Пусть боги и духи милостиво примут вашу душу, а мне… мне даруйте свое благословление, истинная мико-сама.
Подхватив свою ношу, Кицунэ поспешила прочь от разрушенного храма и, взобравшись по склону, побежала. Между ней и Новой было одно важное различие — Нова видел в людях прежде всего подонков, Кицунэ же во всей общности видела прежде всего добрых людей. Таких, как Мисаки, Танако и Лианг.
Глава 4
Притвора против тьмы
Обсуждение важных дел завершилось. Теперь дипломатической группе следовало дождаться решения лидеров бандитской группировки, и Хуоджин намерен был немного потомить их. Тем более что это было поводом задержать здесь и подольше пообщаться с весьма привлекательной молодой женщиной.
— Нельзя позволить столь важным для нас гостям скучать или думать, что нам нет до них дела, — заявил генерал бандитов, обращаясь к своему главному советнику. — Передайте леди Мей, что я желаю продолжить с ней дружеское общение в более располагающей к беседе обстановке. Вино, красивая музыка… можно предложить ей взглянуть на нашу цветочную оранжерею или мою личную коллекцию картин эпохи Единой Империи.
— Смею напомнить, господин, что одна хорошо известная вам дама скоро вернется в наш лагерь. Ее может не обрадовать ваше внимание к другой женщине. Во избежание ссор и недоразумений следует ли мне пригласить на эту дружескую беседу и госпожу Хизако?
— Что? Ты правда это сказал, дружище? — Хуоджин расхохотался. — Какая она, к демонам, госпожа? Это же куноичи! Низкородная, трусливая шпионка, которая пускает голодную слюну при виде моих богатств! Даже не упоминай! В ближайшее время чтобы этой паршивой волчицы рядом не было! Я после решу, что с ней делать.
— Но вы были благосклонны к ней, Хуоджин-сама, — спокойно отозвался советник.
— Только за то, что она хорошо себя показала в постели, — генерал криво ухмыльнулся. — Эта чернь никогда не станет ровней дочерям самураев. Вот, например, в леди Мей присутствует самурайская кровь. Она, если мне не изменяет память, правнучка побочной ветви правящей семьи своей страны? Истинно благородная леди, хоть и смешавшая свою кровь с кланами шиноби.
— Но согласится ли она занять место Хизако в вашей постели, мой господин? — с легким ехидством отозвался советник. — Мне кажется, совсем недавно вы что-то говорили об уникальности нашей куноичи. Разве она не особо ценна?
— Была особо ценна. Только до того момента, как она предала нас, спрятавшись в храме под видом мико и ожидая, когда палачи из селения Скалы прикончат меня. Нет, друг. Хизако — это кукла, которую я с радостью поменяю на живую женщину. Кукла и к тому же худшая из всех. Я буду использовать ее и делать вид что что-то дарю, но как только она мне надоест, сверну шею без долгих колебаний. Раздражающие вещи терпят, пока они необходимы, а после ломают и непринужденно выбрасывают.
В гендзюцу Хизако Хуоджин ухмылялся, глядя на мертвое тело в сером мешке, но гендзюцу было лишь мнением и знанием куноичи, которое было во многом ошибочно.
Кицунэ спешила как могла, но к лагерю бандитов она подобралась только ближе к вечеру.
Оборотница ожидала, что ее встретит лично генерал Хуоджин, и внутреннее подготовилась к не слишком приятному знакомству, но вместо жуткого разлагающегося полутрупа из гендзюцу злобной куноичи ей навстречу вышел отряд из нескольких самураев, которые с поклонами забрали ношу Кицунэ и пригласили девчонку следовать за ними. Никто не попросил у нее пароля, опознавательных знаков или каких-нибудь бумаг. Один из бандитов только принюхался, желая убедиться, что от подошедшей к лагерю девушки не пахнет псевдокожей, да другой проверил, нет ли на ней каких-либо следящих печатей или контролирующих дзюцу. Они хорошо знали Хизако, но оттого только легче обманулись. Лицо, фигура и одежда подошедшей к лагерю девушки полностью соответствовали их памяти о той куноичи, так кто же это может быть, как не она? В существование биоформ, способных принять чужой облик, никто всерьез не верил. Даже Златохвостая, о которой столько говорили в средствах массовой информации в последнее время, была для людей лишенного магии мира не более чем легендой. Глупой сказкой, верить в реальность которой было откровенно смешно.
