Демонице не потребовалось разыгрывать страх, когда великанша направилась к ней. Чудовище упало ниц перед человеком и затряслось в неподдельном ужасе. Теперь-то лиса поняла, что подразумевала Йоши под «не наградили ее приятной внешностью». Печальный эффект измененного генома. Нередко случалось так, что девочки, рождающиеся в семьях грозных гигантов-мечников, наследовали внешние черты своих отцов, а не матерей и были мало похожи на женщин внешне. Обычно такие девочки становились солдатами наравне с мальчиками и были… даже свирепее и жестче их.
— Вы посмотрите, друзья! — Таюра, желая показать добычу спутникам, схватила Кицунэ за волосы и рывком подняла ее так, что оборотница буквально повисла у нее на руке. — Дичь сама вышла нам навстречу! Какое разочарование! Я надеялась на интересную погоню. Ты, падаль! Отвечай, где тот слабак и недоумок, что помог тебе сбежать?
Великанша разжала пальцы. Оборотница упала на лед, больно ударившись локтями и коленями.
Неудивительно, что принцесса, знавшая дочь главного торговца города в лицо, приняла бродяжку за свою жертву. Кицунэ ведь, подобно своему прообразу из сказок, могла не только менять облик по своему желанию, но и копировать чужой. Оборотница все объяснила Йоши перед тем, как начать превращение, и все же девушка испуганно вскрикнула, когда странная незнакомка убрала руки от лица и дочь торговца увидела перед собой свою точную копию.
— Кицунэ-сама… — разумеется, в стране Камней редкий человек не слышал историй о златохвостом демоне, объявившемся на востоке. — Это действительно… вы?
— Да, это я, — оборотница улыбнулась растерянным людям. — И я помогу вам.
Теперь одетая в лохмотья копия преследуемой женщины лежала перед преследователями, а двое беглецов, прячась за скалами, издали наблюдали за происходящим.
— Казуки-сан, он… — плача у ног великанши, сказала демоница. — На нас напали бандиты… Казуки-сан защищал нас, но их было четверо, и они убили Казуки… а меня ограбили, избили и бросили у дороги.
— Что это на тебе за лохмотья? — Таюра вынула нож и с отвращением пошевелила его клинком рванье, в которое была одета оборотница. — С бандиткой одеждой поменялась? Повезло тебе, что среди них была женщина. Поэтому и насиловать тебя не стали. Хоть честь сохранила! Или все-таки поиграли с тобой? Ха, да наплевать! Не надейся что своими бедами ты разжалобишь меня и заставишь быть милосердной!
— Я и не надеюсь, — продолжала плакать оборотница. — Казуки… Казуки мертв! Прошу вас, Таюра-химе… изуродуйте мое лицо, чтобы ни один мужчина больше не взглянул на меня! Если не Казуки… то пусть больше никто не смотрит…
— Ты что, действительно его любила? Какой идиотизм! Любовь — изобретение подлецов и лицемеров, как доказал тот паршивый пес, что сумел подольститься ко мне, себе на беду! Ты даже забавна, дочь торговца. Хорошо, если ты желаешь, я сделаю так, чтобы на тебя никто никогда не посмотрел без содрогания!
Принцесса вновь ухватила оборотницу за волосы, завернула ей голову, и Кицунэ закричала от боли, когда клинок остро отточенного ножа дважды полоснул ее лицо.
Нож Таюры оставила глубокие раны, принцесса была уверена, что шрамы будут жутки. Кицунэ хрипела и содрогалась от боли, но ей было легче от сознания того, что она спасла от этой пытки девушку, для которой подобные ранения точно не обошлись бы без тяжелых последствий. Лицу оборотня ничего не угрожает, но страшно подумать, что было бы после такого кошмара с лицом Йоши.
— Вот и все. — Таюра пнула оборотницу в плечо, опрокинув ее на утрамбованный снег дороги. — Солдаты! Дело сделано. Возвращаемся в замок.
— Таюра… Таюра-химе… — Кицунэ, зажимая ладонями залитое кровью лицо, встала на колени и сгорбилась.
— Ну, что еще? — принцесса задержалась и, обернувшись, глянула на демоницу.
— Таюра-химе… — голос оборотницы дрожал. — Это правда… это правда, что вы обещали награду в сто тысяч рю тому, кто приведет меня? Я… я пришла сама, и эти деньги… мне не выжить без них…
— Хочешь сказать, что сама себя привела? — грубый хохот Таюры эхом заметался среди скал. — Хорошая шутка! Но тем не менее слово самурая нерушимо. Фактически да, ты сама себя привела, так что… — кошель полетел оборотнице под ноги. — Держи. Это же деньги, которые мы забрали у твоего отца! Будем считать что ничего не было и он повиновался моему приказу беспрекословно. Если пожелаешь, можешь вернуться в город или уйти. Это твое дело. Ты ведь свободная гражданка, а не рабыня, верно?
