Ещё снега лежали плотно,
Морозец знатный лёд ковал,
Сил Силыч вышел неохотно
На двор. Надысь затосковал
Он было, вспомнив прожитое,
На печке лёжа, да решил,
Что греть бока — весьма пустое,
Не Божье дело, и открыл
Сил сараюшку, поднял пешню,
Да сеть рыбацкую и — в путь.
К реке он шествовал неспешно,
Чтоб наловить чего-нибудь,
Сварить ушицы… много-ль надо
От жизни этой старику?
Ведь каждый день ему в награду,
Лишь не сомлеть бы на боку!
И вот уж он сетчёнку ладит,
Дымится прорубь, знобок день,
Но солнце мартовское шкварит,
Синичий слышен «динь-ди-лень»…
Два раза тянет Силыч сети,
Но пусто в них, ни окушка.
На льду речном резвятся дети —
Мальцы соседей с два вершка.
Они катаются, хохочут,
Пугают рыбу подо льдом,
А дед лишь мокрой сетью мочит
Свою одёжу поделом.
Он третий раз её спускает
В объятья хладные воды
И сразу тяжесть ощущает,
Ещё не ведая беды.
Сил тянет сеть, добыча близко,
Вот показалась надо льдом…
Да рыба ль это? Василиска
Он снастью вытащил дуром?
Лик нежный спящего ребёнка,
И ручки скрещены под ним,
А ниже — хвост. Дед крякнул звонко:
«Вот это, я скажу, налим…»
Потом немного поморокал…
Да ведь по внешности — дитя,
Сеть кое-как в котомку скомкал,
И стал, минуту погодя,
Согреть пытаться это диво,
Что сетью вытащил на свет.
«Смотри-ка, как она красива,
Жаль, ножек у русалки нет!»
Тут детвора к нему с наскока,
Мол, деда, покажи улов…
А Сил им: «Никакого прока
В рыбалке не было». И слов
Не стал он тратить с ними боле,
К избе поспешно зашагал,
Неся в запазушной неволе
Русалку спящую. Мешал
Ему железной пешни шкворень,
Он кинул в снег его и сеть,
Бегом, как юноша проворен,
Смог брега кручу одолеть…
