– Верховный жрец Атона! Мои приветствия, великий господин, Мерира! – Эйе вежливо поклонился.
Фараон Эхнатон дал этому хитрому человеку в руки громадную власть, и с ним приходилось считаться. Если раньше фараоны сами исполняли обязанности верховных жрецов, то Эхнатон публично отказался от этой чести. Эйе отлично помнил, как несколько месяцев назад фараон торжественно при большом скоплении придворных возвел Мерира в высокий сан и провозгласил:
– Я фараон Эхнатон, повелитель Верхнего и Нижнего Египта, живущий в правде, слуга Атона, назначаю Мерира Великим Ясновидцем Атона и верховным жрецом бога Атона в священном городе Ахетатоне! Имеющий уши да услышат! Это воля Атона, и воля его первого слуги фараона!
Теперь Мерира мог позволить себе многое. Тем более, что его влияние на фараона за это время только упрочилось.
– Я поджидал здесь тебя, Эйе, – улыбка сошла с лица верховного жреца, и он дал понять, что имеет серьезный разговор к нему.
– Чем я мог заинтересовать столь великого господина? – спросил Эйе.
– Его святейшество, живущий в правде фараон Эхнатон, задумал силой своей могущественной руки утвердить по всем землям царства Египетского свет истинной веры.
Эйе снова склонил голову в знак покорности воле фараона. Но эти слова жреца совсем не были для него новостью.
– Я во всем покорен воле моего владыки, фараона Эхнатона.
– Так и следует, и Его святейшество не оставит тебя своими милостями. Но я хочу говорить с тобой не об этом.
"Наконец-то, жрец, перешел к делу и престал попусту сотрясать воздух! – подумал Эйе. – Интересно, что ему нужно?"
– Ты занимаешь при дворе высокую должность. И фараон благоволит к тебе.
– Все что у меня есть – принадлежит фараону.
Мерира сделал знак Нехези отойти далее. Он хотел сообщить нечто, только для ушей Эйе. Говорили они совсем не долго, и жрец удалился.
Эйе подозвал к себе Нехези.
– Ты живешь с женщиной по имени Мерани? – строго спросил он своего писца.
– Да, господин. Эта женщина сейчас у меня в покоях.
– Почему я ничего не знаю, что в моем доме проживает женщина такой грязной профессии?
– Но она уже больше не…
– Нехези, я мудрее и старше тебя и не стоит мне говорить таких слов. Что тебя связывает с этой женщиной? Старый негодяй Мерира только что пенял меня этим. Это не послужит твоему продвижению при дворе фараона. Да Его святейшество и великий жрец иногда пользуются услугами братства грабителей могил, но мы должны соблюдать дистанцию. И мне странно, что я должен тебе напоминать об этом.
– Но она дорога мне господин.
– Дорога? В твоем сердце разгорелась первая юношеская страсть? А ты пробовал её забыть в объятия иной женщины? У меня есть много красавиц из Сирии. Я пришлю тебе одну. Перед ней не устоит и опытные сердцеед, а не то что такой неискушенный в любви юнец.
– Нет, господин. Не стоит. Мне нужна только Мерани.
– О юность, юность. Она настойчива даже в заблуждениях. А эти заблуждения могут дорого стоить египтянину живущему подле владыки своего фараона. Ладно. Иди пока. Вон показался твой знакомец офицер фараона Хоремхеб. Ему есть чем похвастать. А меня ждет Его святейшество. На прием пойдешь без меня.
Эйе ушел и Нехези посмотрел на подошедшего военачальника и заметил на золотой бляхе у него на груди выбитый символ личной гвардии телохранителей Эхнатона. На воине был новый бронзовый шлем, широкие золотые браслеты, а на широком поясе висел меч с богато инкрустированной золотом рукоятью.
– Все это подарки Его святейшества, – произнес Хоремхеб. -Представляешь, два дня назад фараон сам подошел ко мне, осмотрел моих солдат-ливийцев и похвалил их выправку и мое рвение. А затем назначил в число своих личных телохранителей. Представляешь?
– Поздравляю. Это хороший шанс добиться многого при дворе нынешнего фараона.
– Если бы началась война, то у меня шансов отличиться было бы гораздо больше.
– Все еще не составил мыслей о войне?
– Как мне оставить их если я рожден для войны?
Они вошли в парадную часть Большого дворца, расписанную необычайно ярко. Особенно хороши были росписи полов. Они изображали бассейны с плавающими рыбами, заросли лотоса, цветущие сады. От многообразия красок рябило в глазах. Позолота на стенах, отражала солнечные лучи, которые многократно отражалась от сцен где, были запечатлены прекрасные птицы и бабочки с небывалой раскраской крыльев. Яркие статуи самого Эхнатона также встречались здесь в большом количестве, и постоянно казалось, что сам владыка слушает и смотрит на придворных и слуг.
