У нас на сердце,
Когда стояли мы
С Урсаром и слушали,
Как трубы страшные,
Крича и завывая,
Народ сзывали к казни.
Нежданно грянул гром.
Я подняла глаза —
Над лесом тяжко
Плыли тучи. Их
Космы черные
Цеплялись за вершины.
Гроза спешила
К месту казни.
«Пойдем и мы», — сказала я
Урсару.
Как сокол раненый,
Взглянул он на меня
И твердой поступью
Пошел навстречу смерти.
З а н а в е с.
СЕДЬМАЯ КАРТИНА
Площадь перед замком Гогенберга. Вдали виден Шварцвальдский лес. Столб и костер, приготовленные для сожжения. Набат, музыка. Иногда слышится приближающийся гром.
На сцене к р е с т ь я н е, л а н д с к н е х т ы, р е й т о р ы.
Г р у п п а к р е с т ь я н
— Костер готов.
Опять попы взбесились.
— По-ихнему —
Во всем цыгане
Виноваты.
— Они хотят, чтоб
Злоба наша
С дворянской головы
Упала на цыган.
— Кто виноват, мы
Знаем. Нас научил
Иосс в их подлостях
Хоть малость разбираться.
— Потише, рейторы!
Р е й т о р ы
(крестьянам)
— Пришли повеселиться?
— Послушать, как визжит
Колдунья на костре?
Кого только не жгли?!
Теперь цыган.
А что, крестьянину
От этого полегче
Стало?
Откуда же хватать.
Все ваше —
В воздухе и на земле.
Вошел А б б а т.
Вот он для
Грабежей и небо
Приспособил.
Не укради — нас учишь,
А сам последнее
У нас крадешь.
Ты что-то слишком
Развязал язык!
Повстанец?
— Крестьянин я.
— Ты не грози.
Он правду говорит.
— Повстанцами зовете,
Грозите кознями небес,
А сами не хотите
Причину устранить восстаний?
— Ништо, настанет час!
Грозить? На кол
Засядешь! Пес!
Возьми его!
К Маркграфу
В подземелье!
— Как бы тебя
Не взяли мы.
— На вилы.
— Маркграфова собака!
Пинком ему
Под толстый зад.
Нахлобучивают на глаза шляпу и толкают ногой. Смех.
Почти что драка.
Труба герольдов.
— Идут! Идут!
— Вон вышел Гогенберг!
— А сзади капеллан!
— Ведут, ведут ее!
Удар грома.
Вошли Г э л ь б и и У р с а р в богатых рыцарских доспехах.
У р с а р
Не вой! Погубишь.
Музыка, пение.
Появились с зажженными свечами м о н а х и, р ы ц а р и, г е р о л ь д ы. Они ведут на казнь З а н г э. Тут же М а р к г р а ф и к а п е л л а н. Все останавливаются возле костра.
Урсар и Гэльби продвигаются вперед.
Закон повелевает
Цыган, как колдунов,
Обманщиков, бродяг,
Гнать из земли германской,
За магию и колдовство —
Сжигать!
В лесу, у озера, аббат
Поймал цыганку. Она
Варила мясо василиска,
Глаза змеи и сердце
Черной кошки и мазала
Той чародейской мазью
Мечи и копья — и силой
Волшебства в крестьян
Миролюбивых вселяла
Гнев и жажду крови,
Толкала их на бунт,
На кровь, на гибель.
Г о л о с а р ы ц а р е й
— Смерть!
— Смерть цыганке!
И по ее проклятому
Внушению крестьянин
Поднял меч на господина.
Клянусь, скорее выйдет
Пламя изо льдин,
Чем бог дарует
Дьяволу победу.
И тот, кто острие меча
Направит на меня, —
Погибнет!
— Колдунье смерть!
— Не только ей —
Всему их дьявольскому роду.
Раз мы казним
Воров мечом,
Убийц — повешеньем,
Еретиков — огнем,
Так почему нам
Рук своих в их
Чародейской крови
Не омыть.
— Сжечь на костре
Колдунью!
— Цыганам смерть!
Христос воистину сказал:
«Врагов моих
Возьмите и умертвите
Предо мною».
И именем Христа
Вас заклинаю —
Как бешеных собак,
Цыган душите!
Колите, бейте, истребляйте!
Ведите ведьму на костер!
Я жизни не прошу!
Убейте, но не жгите!
За что такая смерть?!
Не ведьма я!
К столбу!
Вяжите!
Погибни на огне!
Колдунья! Чародейка!
У р с а р
(прокалывает капеллана мечом)
Он лгал на бедную
Цыганку.
По воле бога
Я покарал его.
Я рыцарь славной
Крови. Я принял
На себя обет — нигде
И никогда не лгать.
И лживым отрезать
Язык.
Маркграф! Я заявляю
Всенародно: ты лжец и трус!
Невинных кровью ты герб
Свой запятнал!
Сам за себя ты
