Кендалл томно вздохнула. Сегодня ей хотелось остаться в постели до наступления вечера. Почему-то мысль о предстоящей ночи вызвала у нее приятную дрожь.
Она хотела снова закрыть глаза, как вдруг ее мозг, наконец, начал соображать. Через несколько секунд она поняла, что было источником света у подножия кровати.
Огонь. Ее спальня в огне.
Кендалл резко села на постели, готовая спасаться бегством, но вдруг с ужасом обнаружила, что полностью обнажена. Почему она голая? В этой суматохе она толкнула кого-то, кто лежал рядом с ней. Что другой человек делает в ее постели? Кто приглушенно стонет, переворачивается на бок… и с глухим стуком падает на пол? Вдруг она осознала, что этот стон ей хорошо знаком…
И тут Кендалл все вспомнила. Это не ее постель. Она не в своей квартире. За пожар она приняла горящие свечи. Как романтично…
А причина, по которой она так хорошо себя чувствовала, заключалась в том…
Ой!
Она заключалась в том, что этой ночью рядом с ней в постели был кто-то еще.
И сейчас этот кто-то, опершись рукой о матрас, поднимался с пола. Затем он снова лег рядом с ней и обеспокоенно спросил:
— Что случилось?
Матиас… Это с ним она провела прошлую ночь.
У нее было много ответов на его вопрос, но ни один из них не подходил. Переспав с Матиасом, она совершила ошибку, подумала Кендалл. Он снова стал ее боссом, а она не может закрутить служебный роман. Но проснувшись утром рядом с ним, она почувствовала себя такой счастливой. Должно быть, она полная дура, раз занималась сексом с мужчиной, к которому испытывает такие глубокие чувства.
Какой идиоткой надо быть, чтобы влюбиться в собственного босса? Впрочем, перед таким мужчиной, как Матиас Бартон, могла устоять только фригидная женщина. Разве она могла не любить его?
Это открытие ошеломило Кендалл. Она любила Матиаса. Возможно, даже все эти годы. Просто она не позволяла себе признать очевидное, так как была убеждена, что он никогда не ответит ей взаимностью. Возможно, он и не любил ее, подумала она. То, что они занимались любовью… несколько раз… с полной отдачей… и немалой долей изобретательности…
О боже…
— Ничего не случилось. — Кендалл надеялась, что Матиас не услышит паники, прозвучавшей в его голосе. — Все хорошо. Чудесно. Замечательно. Потрясающе. Изумительно. Лучше и быть не может. Все настолько превосходно, что я хочу уехать прямо сейчас, прежде чем что-то изменится. Можешь меня не провожать. Позвони мне, когда вернешься в Сан-Франциско. Пока.
Радуясь, что в комнате темно, Кендалл откинула одеяло и начала подниматься с постели.
До тех пор, пока Матиас не схватил ее за запястье и снова не повалил на подушки. Затем он склонился над ней и страстно поцеловал. Кендалл почувствовала, как напряжение постепенно уходит. Когда он оторвался от ее губ, она поняла, что пройдет по крайней мере несколько часов, прежде чем она пошевелится снова.
— Все еще хочешь уйти? — промурлыкал Матиас.
— Ммм… — только и смогла произнести она в ответ.
— Хорошо, — сказал он. — Потому что мы еще не закончили.
О боже, подумала Кендалл.
Он мягко рассмеялся.
— Но сначала нам все же придется позавтракать.
Да, подумала Кендалл, точно, завтрак.
— И мне хочется чего-нибудь легкого и сладкого.
А ей — чего-нибудь острого и сытного. Нужно же как-то возместить потраченные калории.
Нет! — тут же сказала она себе. С завтраком придется повременить. Или вообще от него отказаться. Возможно, вчера им не следовало ужинать вместе. Или она должна была отказаться от десерта, последовавшего за основным блюдом.
— Матиас, нам нужно поговорить, — тихо произнесла она.
Он накрыл ладонью ее грудь.
— Нет, нам не нужно говорить.
Когда он наклонился с явным намерением ее поцеловать, Кендалл уперлась ладонью в его грудь.
— Матиас. Нам нужно поговорить. — На этот раз ее голос прозвучал тверже.
— Кендалл…
— Матиас.
Тяжело вздохнув, он перекатился на свою половину кровати. В мерцающем свете свеч Кендалл разглядела выражение его лица. Она ожидала увидеть раздражение или даже ярость, но он, напротив, казался подавленным.
Подавленным? Матиас Бартон? — удивилась Кендалл. Прежде она никогда его таким не видела. Потому что он никогда ни из-за чего так не расстраивался. Затем его лицо стало непроницаемым, и она подумала, что ей это просто показалось.
