После этого не было смысла продолжать уборку улицы. Сети был по крайней мере на два года старше меня и достаточно рослым, чтобы уже ходить на работу со своим отцом, чего и я желал от всей души.
– Я покажу тебе, как бросать мусор к моему двору! – вопил он. – Я соберу половину рыбьих голов со всего города и свалю их перед вашей дверью, и только посмей не убрать их!
Он отлично знал, что мама выпорет меня, если ей придется переступать через мусор, когда она вернется домой.
Теперь не приходилось ожидать ничего хорошего, если день так ужасно начался. Мои друзья были уже на улице, и, если бы не Сети, я мог бы присоединиться к ним. В городе увлекались новой игрой, которую уже знали все дети, и мы играли в нее всего лишь три или четыре дня. Мы чертили на земле квадраты ногой и бросали черепок от разбитого горшка, а потом прыгали на одной ноге из одного квадрата в другой, пиная эту битку. Это была хорошая игра, потому что мы загадывали победителя и могли выиграть веревку, или цветной камень, или кусок настоящей медной проволоки. Накануне вечером отец принес мне сокровище, стоящее действительно хорошего пари, – кусок от плитки, выброшенной строителями от нового дворца фараона, с изображением головы утки.
Я решил забраться на крышу, взяв с собой голову моей утки, и наблюдал оттуда, что делали мои друзья. Позже, когда все успокоится, я смогу спуститься и участвовать в игре. Но, хорошенько подумав, я пошел к глиняному сундуку, в котором хранились самые ценные вещи, и достал талисман. Пока я буду на крыше, кто-то может войти, и поэтому я решил, что талисман надежнее взять с собой.
Талисман матери, плоское, широкое оплечье, вышитое крошечными синими бусинками, расположенными близко друг к другу, сзади свисавший широкой полосой, на которой ярко-красными нитками были вышиты священные знаки, передавался в маминой семье из поколения в поколение и всегда доставался самому красивому ребенку. Мать, единственная из одиннадцати детей, кому достался талисман, очень верила, что когда-нибудь наступит день, и эта драгоценная вещь принесет ей необыкновенную удачу, тем более что до сих пор ей в жизни не очень везло.
Маленькие дети никогда не носили одежду, и я не был исключением. Только в дни праздников я надевал короткое опоясание, поэтому мне ничего другого не оставалось, как надеть оплечье-талисман на себя так, что красные знаки, свисавшие вдоль спины между лопатками, отпугивали дьяволов, как если бы у меня на затылке были глаза. Когда я вырасту, талисман будет моим, хотя, честно говоря, это не делает чести единственному ребенку в семье.
Распластавшись на животе на краю крыши, я свесил голову и наблюдал за игрой, происходящей на улице. Тая стояла на одной ноге во втором квадрате покачиваясь и не сводила взгляда с осколка от горшка, который лежал прямо у линии третьего квадрата. Я знал, как трудно выиграть в таком положении: Тая должна прыгнуть в третий квадрат и одновременно пнуть битку в четвертый так, чтобы не коснуться ногой линии. Девочка зажала в руке яркий красноватый камень, и в ее глазах сверкали слезы от страха, что она может проиграть.
– Вперед, давай! – раздалось насколько голосов ребят, которые стояли вокруг.
Тая нагнулась вперед, чтобы прыгнуть, но резко изменила решение и выпрямилась, теряя равновесие.
– Ну, сдавайся, Тая! – вопил Пепи, с нетерпением протягивая руку.
Девочка встала на две ноги и зарыдала.
– Это нечестно! Ты подтолкнул меня, – всхлипывала она.
– Это не я! – кричал Пени с негодованием. – Отдавай камень.
– Он не толкал! – закричал я, до пояса свесившись с крыши, и бросил сороконожку на шею Таи. Пепи был моим другом.
Тая закричала и со всей силы швырнула в меня драгоценным камнем. Так как она была девчонкой, то, конечно, промазала, и в эту же минуту Пени схватил ее за волосы, и они стали кататься по земле. В ответ я хотел облить ее грязной водой, но случайно окатил других ребят, и вскоре на меня посыпались палки, камни и прочий мусор.
Я посчитал, что будет разумнее скрыться, поэтому спрятался между навесом и стеной. Навес представлял собой самодельное неуклюжее сооружение, огороженное с трех сторон и покрытое крышей, а четвертая сторона открывалась ветру. В такие дни, как сегодня, под навесом было нестерпимо жарко, но зато душными вечерами, когда нагретый воздух поднимался от зловонной дорожки, под нашим навесом дышалось прохладным чистым воздухом. За навесом была стена вдвое выше меня, даже когда я стоял на его крыше. Эта стена тянулась с одного конца города до другого. За ней, насколько мне было известно, располагались дома, в которых жили стражники и слуги, а также другие важные люди, кому фараон доверил строительство этого города и для которых отец таскал камни, привезенные по Нилу баржами.
