Третья с негодованием отвернулась и отошла, бормоча проклятия по адресу всех мужчин, вместе взятых.
Мамдух эфенди стоял, прислонившись спиной к стене и постукивая концом трости по носкам своих начищенных ботинок, желая этим показать, что не обращает внимания на слова женщины. Через несколько минут вышел служитель суда и выкрикнул: «Мамдух эфенди! Госпожа Наима!» Мамдух эфенди вошел в зал, за ним проследовали два адвоката: один — его, другой — его жены.
Дело было передано для вынесения решения, но судья недолго раздумывал и вскоре объявил его.
* * *
И вот Наима вошла в «дом покорности». Это был жалкий домишко в одном из переулков. В нем небольшая комната с двумя окнами. Жалюзи на них наглухо заколочены, и высунуть голову на улицу уже не представляется возможным. Простим это им — жалюзи ведь здесь ни при чем, они выполняют свой долг и пропускают свет и воздух. В комнате узкая кровать и старый шкаф. На кровати жесткий матрац, в шкафу самые скромные платья. На стене зеркало, в котором дотошный исследователь может с трудом различить черты своего лица. На полу старый ковер, на нем все еще можно найти место, куда поставить ногу. Такова комната несчастной женщины.
Если мы пересечем небольшую залу, где стоят диван и стол, составляющие всю ее меблировку, мы окажемся в комнате Умм Бхатырхи. Там каменный пол, на нем циновка, на циновке матрац, а на матраце Умм Бхатырха. И больше ничего.
В одной из стен дыра. Если мы назовем ее окном, то погрешим против истины, если оконцем — будем ближе к ней, а если просто никак не назовем, то полностью достигнем истины.
На этом можно закончить описание жилища, куда привели бедняжку. К этому ее приговорил судья, пристав привел приговор в исполнение, а ее муж радовался и торжествовал.
— Я ей покажу! Кто не хочет есть сливы, пусть довольствуйся косточками.
Так сказал муж, запер дверь дома и, убедившись, что жена там, а ключ у него в кармане, удалился.
Но судьба при этом хитро улыбнулась.
Какое одиночества испытала бедняжка, какая горечь и тоска наполняли ее сердце! Наима плакала так, что чуть не захлебнулась слезами. Она была не в состоянии поверить в то, что произошло. Ее охватило оцепенение, и она лежала неподвижно на полу, как мертвая. Взгляд ее был устремлен в пространство.
Так проходили часы. Наима оставалась в том же положении, изредка предавалась воспоминаниям, и тогда слезы горячим потоком текли из ее глаз.
А когда наступила ночь, бедная женщина, обессиленная, бросилась на свое жесткое ложе, испуская тяжкие стоны, пока ее не одолел сон. Но разве можно назвать сном это полузабытье, во время которого напряжено все тело? Человек продолжает метаться на постели, его усталость и муки только увеличиваются. Разве можно назвать сном это полузабытье, полное ужасных видений? Это не сон, а мука! И бедняжка Наима была обречена на эти страдания. Cтоило сомкнуть веки, как ей снились великаны, преследующие ее, и она в ужасе просыпалась. Как только снова засыпала, ей представлялось, что она в подземелье или в пещере, где царит густой мрак и полно всякой нечисти.
Она просыпалась, торопливо ощупывала свои руки, ноги, грудь, боясь, не случилось ли с ней чего-нибудь. Потом опять засыпала, но вскоре ей являлись призраки и скалили зубы, черепа и скелеты танцевали танец смерти. Ночной мрак только усугублял ее страхи, и она уже собиралась звать на помощь. Но те самые ночи, которые приносят горе, со временем облегчат его, потому что сами они порождают утешение.
Заслуга врачевания при помощи самой большой дозы бальзама утешения принадлежала сердцу, бившемуся в груди старой женщины по имени Умм Бхатырха. Мы оставили ее на матраце, постеленном на циновке, которая лежала на земле. Можно спокойно оставить ее там: она все равно не покинет своего места. Умм Бхатырха старая, низенькая и очень толстая. Голова ее покоится на плечах без какого-либо посредничества шеи, так что, как только старуха открывает рот, подбородок упирается ей в грудь. У нее выпуклые глаза, тяжелые веки, на лице много морщин. Остатки седых волос она прикрывает черным покрывалом. Сверху Умм Бхатырха носит фиолетовый платок, с которого у правого уха свешивается серебряный треугольный амулет. Она покидает свое место только в случае крайней необходимости, потому что, говорит она, «в ее ногах живут злые духи».
