Как хорошо они дружили с Таней до появления Киры! И как несправедливо в один день нарушилась жизнь.
Жуткую весть принесла вездесущая Коза, Светка Баранова – Танину маму Асю Наумовну Левину уволили из больницы по подозрению во вредительстве.
Конечно, Оля давно знала и понимала, что у первой в мире Советской страны есть много завистников и врагов. Еще в младших классах читали Гайдара и плакали с Таней над «Судьбой барабанщика». Хорошо, что шпионов поймали в конце концов и отца барабанщика освободили! А маленький Алька из «Военной тайны» погиб, ужасно и несправедливо погиб, как и чудесный Мальчиш-Кибальчиш. Но если бы только в книжках! На уроках истории рассказывали о настоящей большой группе врагов народа, разоблаченной перед войной. Кажется, в нее входили даже крупные военные и члены правительства!
И вот теперь новая ужасная весть – врачи-вредители покушаются на жизнь самого Сталина! Сталина, который выиграл смертельную войну и спас все человечество от фашизма! Слава богу, что их сразу распознали и арестовали, иначе и не могло быть, но как попала в число врагов Танина мама? Неужели она нарочно вредит больным и неправильно их лечит? Какая глупость! Может быть, ее запугали, обманули? А Танин папа? Хирург Михаил Аркадьевич Левин, погибший под Сталинградом. Он тоже был вредителем?! А вдруг он не погиб, а сдался в плен, как отец Витьки Гусева, и вот теперь Танина мама вынуждена участвовать в заговоре, чтобы скрыть его страшное предательство?
Оля никогда не забудет тот ужасный день. Папа вдруг позвал ее погулять. Ее одну, без мамы и Володьки. Колючий снег резал щеки, они шли вдоль темной пустой улицы в сторону такого же пустого неуютного сквера, и папа чужим тусклым голосом говорил, что он ничего не имеет против евреев вообще и Таниной мамы в частности и что он допускает возможность недоразумения, но категорически просит, нет, настаивает, чтобы Оля перестала ходить к Левиным! И она должна немедленно, завтра же пересесть за другую парту! Например, в их классе есть дочь Героя Советского Союза, почему бы не подружиться с этой девочкой, а не с еврейкой из сомнительной семьи? Ольгу чуть не вырвало от отчаяния, она пыталась спорить и плакать, но отец оставался непреклонен: его дочь пионерка и не должна обсуждать решения правительства, если Танину мать уволили с работы, значит, для этого были основания!
Всю ночь Оля пыталась представить, как открывает дверь класса, проходит мимо их с Таней парты и садится отдельно. Это было так ужасно, что под утро ее все-таки вырвало, и даже любящая порядок мама разрешила не пойти в школу. Еще два дня Оля изображала головную боль и тошноту, отказывалась от еды, но отец строго-настрого велел прекратить спектакль и отправляться на занятия.
Казалось, прошло не три дня, а целая жизнь, когда она последней, перед самым звонком, все-таки вошла в класс. О, спасение!.. Место рядом с Таней было занято! И сразу же обожгла обида – ее родное, привычное с первого класса место, третья парта у окна. Кира Горячева сидела на Олином месте и спокойно доставала тетрадки и учебники. Та самая Кира, которую они презирали и считали воображалой и кокеткой.
– Попова, надеюсь, ты не возражаешь, – промямлила математичка, – Кире плохо видно с последней парты, она попросила пересесть.
– Что ей сделается, дылде, – с удовольствием, нажимая на последний слог, прошептала Светка Баранова, которая всегда бегала за Кирой. – Ей с любого места видно, даже на пол может сесть, как дядя Степа.
– Молчи, Коза несчастная! – выдохнула Оля, стараясь не расплакаться. – Я не возражаю… но хочу… как пионерка… заявить…
Она понимала, что нужно остановиться, что ни папа, ни учителя не простят никаких выступлений, но уступить Таню, ее любимую Таню наглой уверенной Кирке?!
– Да, я хочу заявить! Как пионерка и подруга Тани Левиной. Заявить… что сын за отца не отвечает, вот! То есть я хочу сказать, что дочь за мать тоже не отвечает! И Таня не отвечает. И я как дружила, так и буду с ней дружить!
Она вдруг поняла, что права! Что именно так поступил бы Олег Кошевой или Ульяна Громова. И уже спокойно и даже снисходительно добавила:
