Твисп задрожал.
— Эй! Не принимай близко к сердцу, — утешил его Накано. — Любой может окосеть.
— Я видел его, — прошептал Твисп. — Мы говорили с ним. Корабль обещал ему: «Не буду больше проклинать землю за человека».
Накано отступил от Твиспа на шаг.
— Да ты рехнулся! Ты стоял на солнцепеке один-одинешенек.
— И не было никакой мастерской? — почти жалобно спросил Твисп. — И никакого бородатого человека в ее тени?
— Не было там никакой тени. Тебе, должно быть, голову напекло. Без шляпы. Большое солнце над тобой подшутило. Забудь.
— Не могу забыть. Я чувствовал его прикосновение, его палец дотрагивался до моего лица. Он был слепой.
— Ну, так не бери в голову. Мы вот-вот встретимся с Гэллоу, и если ты собираешься с ним торговаться, тебе понадобится ясная голова.
Движущийся куб остановился, и люк открылся в коридор. Накано и Твисп вышли, и их тут же окружили шестеро вооруженных морян.
— Сюда, — сказал Накано. — Гэллоу уже ждет тебя.
Твисп сделал глубокий дрожащий вдох и позволил увести себя по морянскому коридору с острыми углами и жесткими стенками по неподвижной палубе.
«Этот Ной был там на самом деле», сказал себе Твисп. Пережитое им было слишком реально. «Келп!» Понимание прожгло его до кончиков пальцев. Каким-то образом келп проник в его разум, возобладал над его органами чувств!
Осознание ужаснуло Твиспа, и у него подкосились ноги.
— Эй! Держись на ногах, муть! — рявкнул один из конвоиров.
— Полегче! — предостерег конвоира Накано. — Он не привык к палубе, которая не двигается.
Твиспа поразило дружелюбие в голосе Накано, его резкость с конвоирами. «Неужели Накано и в самом деле мне симпатизирует?»
Они остановились возле широкого прямоугольного люка. За ним открывалась комната, по островитянским стандартам большая — по крайней мере шести метров в длину и десяти-одиннадцати в ширину. Перед чередой дисплеев в дальней стене сидел Гэллоу. Он повернулся, когда Накано и Твисп вошли, оставив конвой в коридоре.
Твисп был мгновенно поражен чеканной правильностью черт Гэллоу, шелковистым золотом его длинной гривы, спускавшейся почти до плеч. Его холодные голубые глаза внимательно изучали Твиспа, лишь на мгновение задержавшись взглядом на длинных руках. Когда Накано и Твисп остановились в двух шагах от него, Гэллоу легко поднялся на ноги.
— Добро пожаловать, — сказал Гэллоу. — Прошу вас, не смотрите на себя как на пленника. Я считаю вас представителем от островитян на переговорах.
Твисп нахмурился. Значит, Накано так ему все и выложил!
— Не вас одного, конечно, — продолжал Гэллоу. — Сейчас к нам присоединится Верховный судья Киль. — Голос Гэллоу был мягок и убедителен, и он тепло улыбался.
«Профессиональный очарователь», подумал Твисп. «Вдвойне опасный».
На мгновение Гэллоу уставился на Твиспа; взгляд его холодных голубых глаз словно пытался снять с него кожу.
— Я слышал, — Гэллоу взглянул на Накано, стоявшего возле левого плеча Твиспа, затем вновь на самого Твиспа, — что вы не доверяете келпу?
Накано только губы поджал, когда Твисп взглянул на него.
— Это ведь правда, разве нет? — спросил Накано.
— Это правда, — был вынужден признать Твисп.
— Я думаю, что воссоздавая сознание келпа, мы создали чудовище, — заявил Гэллоу. — Позвольте мне вас заверить, что я никогда не испытывал доверия к этой стороне проекта. Это низко… аморально… это предательство всего человеческого.
Гэллоу помахал рукой, демонстрируя этим жестом, что высказал достаточно, и повернулся к Накано.
— Ты не спросишь охрану, достаточно ли Верховный судья пришел в себя, чтобы его можно было привести сюда?
Накано развернулся на пятке и вышел в коридор, откуда донесся тихий обмен репликами. Гэллоу улыбнулся Твиспу. Вскоре Накано вернулся.
— Что случилось с Килем? — требовательно спросил Твисп. — От чего он должен прийти в себя? — «От пыток?» высказал он мысленную догадку. Очень уж ему не понравилась улыбка Гэллоу.
— У Верховного судьи, как я предпочитаю его называть, проблемы с пищеварением, — ответил Гэллоу.
Шаркающий звук у входа привлек внимание Твиспа. Он так и впился взглядом в двоих охранников, которые помогали Верховному судье Уорду Килю войти в комнату, поддерживая его ковыляющее тело.
