На русском престоле новый самодержец — Александр II. Вынужденная, хотя и недолгая, либерализация. Готовившаяся отмена крепостного права со всем накалом сопутствующих ей политических страстей и… Тараканова! Дела Собственной канцелярии обстоятельно и равнодушно свидетельствуют, что очередной император, целиком поглощенный предстоящими переменами, отдает распоряжение все тому же неизменному Блудову подготовить мемориал о княжне.
История времен Николая I начинала повторяться. Впрочем, не совсем так. Александр II не спешит, но требует чего-то совсем иного по сравнению со своим предшественником, даже если Блудову понадобится целых семь лет, чтобы составить нужный доклад. А пока все документы — отныне они числятся за II Отделением Кабинета — названы выданными «для ревизии».
Но что можно так кропотливо выискивать в изученном до последних мелочей материале, тем более не историку, не ученому — высокому чиновнику? Чему служило бесконечное перечитывание едва ли не на память заученных бумаг? Установление новых связей, взаимосвязей, выводы, касающиеся все более удаляющихся в прошлое дней? Или это не поиск, а какая-то иная цель и форма работы над документами? Обстоятельность и тщательность Александр II здесь явно предпочитает поспешности.
Только и этого мемориала в делах Кабинета нет. Зато есть… секретные донесения о разговорах по поводу княжны Таракановой. Кто только не начал говорить о ней! Либерально настроенная интеллигенция, чиновники, студенты — круги расходились все шире и шире. Авантюристка прошлого века как тема актуальных обсуждений и те же обсуждения как предмет политического сыска, вплоть до личных докладов царю, — неясностей становилось все больше. А факты — факты ничего не выясняли, скорее наоборот.
Тараканова — из всех подобных фигур в русской истории она ближе всего к Самозванцу. Погиб ли царевич Дмитрий в Угличе? Выдавал ли себя за него именно Григорий Отрепьев или кто-то иной? Существовал ли вообще Отрепьев? На эти вопросы пока нет определенных и, во всяком случае, документально обоснованных ответов. Зато никто и никогда не выражал сомнения в том, что на престоле в Смутное время оказался именно самозванец, именно Лжедмитрий. А здесь?
То, что царевич Дмитрий родился, жил, был сыном Ивана Грозного и Марии Нагой, — исторический факт. О дочери Елизаветы Петровны никогда и никаких официальных сведений не промелькнуло ни в елизаветинские годы, ни вообще в XVIII веке. Что в таком случае меняло, был ли ее отцом Алексей Разумовский, которого молва — и только молва! — считала обвенчанным супругом царицы, или пришедший ему на смену «незаконный» Иван Шувалов? «Необъявленная» при жизни матери, она, вернее — ее имя, даже скорее, чем имя царевича Дмитрия, могло быть при желании использовано любой искательницей приключений. Ничего не проверишь. Правда, — и это тоже бросалось в глаза — и мало чего добьешься. Права «самозванки» рисовались слишком сомнительными, а претензии для тех, кто по тем или иным соображениям захотел бы ее поддержать, слишком неубедительными. Игра не стоила свеч!
Донесения тайного сыска не отличались многословием, и все же из сравнения скупых строк становилось очевидным: в княжне видели не только жертву произвола, но и законную наследницу русского престола. Родная дочь Елизаветы Петровны, родная внучка самого Петра — за этим упрямым акцентом на родственной связи читался намек на тех, кто этой связью не обладал, и прежде всего на Екатерину II. Великая Екатерина — через сколько трупов переступила она и ее сподвижники, чтобы захватить никаким образом не предназначавшийся и не принадлежавший ей по существовавшим правам престол. Нет, с ней был связан не простой дворцовый переворот, не семейный розыгрыш власти, а настоящая узурпация.
Кстати сказать, дневник Валуева сохранил знаменательный разговор Александра II, тогда еще наследника, все с тем же графом Блудовым, преподававшим ему основы законности и государственного устройства. Александр задал своему наставнику вопрос: есть ли разница между монархией и деспотией? Блудов ответил, что, конечно, есть. Монарх сам устанавливает законы, но и подчиняется им. Деспот не признает никаких законов, в том числе и им самим установленных.
