Но не прямо сейчас. Позже. Сейчас мне пора давать урок.
Во вполне безмятежной манере я учу другую группу молодых кошек, в основном женского пола, врачеванию посредством простого урчания.
– Для начала надо уловить негативные волны, излучаемые больным, а потом производить противоположную вибрацию, служащую им противовесом.
За теорией следует практика: одна из моих учениц как раз жалуется на боль в животе, вот я и принимаюсь урчать рядом с ней с частотой 19 герц, постепенно повышая интенсивность. Я замечаю, что мой метод эффективен примерно при 24 герцах, поскольку моя ученица, мучавшаяся запором, сообщает, что неприятное ощущение в кишках прошло.
– Вот видите! Все очень несложно.
Работают и совместные кошачье-человеческие курсы, их ведет Патриция, приглашающая всех желающих.
Лично у меня возникло впечатление, что мои обычные сиесты вполне заменяют медитацию, но шаманка учит сидеть, выпрямив позвоночник и скрестив задние лапы; по ее уверениям, именно так лучше всего получается осознавать собственные мысли.
Она показывает нам жестами, что не надо путать успешную медитацию со сном. У меня, правда, медитация всегда переходит в дрему. Не помню, говорила ли я вам уже, что ужасно люблю поспать. Когда спишь, снятся такие захватывающие сны!
Я продолжаю обход классов.
Пифагор делится своими знаниями о мире людей. Он преподает тем, кому это интересно, азы геометрии. Упоминает знаменитую теорему Пифагора, в которой я, честно говоря, ничего не могу понять. «Квадрат гипотенузы» – нет, для меня это чересчур. Он упоминает также тему, которая, судя по собранной им информации, имела огромное значение для его тезки-человека, – реинкарнацию. По его словам, у всех нас, кошек, по девять жизней, так что кошка, умирая, возрождается в теле нового, совершенно другого котенка.
Если верить в теорию реинкарнации, я родилась, умерла, снова родилась, снова умерла – и так много раз. Мне любопытно, которую из своих девяти жизней я проживаю сейчас.
Так или иначе, от этой мысли у меня рождается чувство, что я старше, чем ощущала себя раньше. Получается, даже в случае смерти я не умру по-настоящему, ведь мой дух возродится в другом обличье и в другом месте.
Пифагор демонстрирует так называемый регрессивный гипноз. Эта практика заключается в том, чтобы, напрягая всю свою духовную силу, увидеть свои забытые прошлые жизни. Курс подразумевает практические упражнения. Я пробую – безрезультатно. Ладно, я все равно не слишком поверила в эту его реинкарнацию, поэтому перехожу к реальным делам.
Я жду завершения его урока, чтобы поговорить. Чем действительно может гордиться этот сиамец, так это своим обширным словарным запасом. Он растолковывает мне тонкие абстрактные понятия, которые я сама ни за что не ухватила бы. Благодаря ему мне удается найти слова, чтобы выразить нюансы чувств и мыслей, имеющих отношение к малодоступным для меня сферам. Так я постигаю силу чужой сложной мысли и все увереннее выражаю собственные, не огорчаясь, когда приходится спотыкаться.
Как мне нравится открывать новые слова! Взять хотя бы это: «ностальгия» – сожаление о том, что настоящее проигрывает прошлому. Или «гармония» – ощущение, что все находится на своих местах. Отжившим называют то, что устарело из-за стремительности прогресса. Невротиком – того, кто вследствие пережитой в детстве психической травмы не способен объективно воспринимать реальность.
Для меня любое редкое слово – духовное лакомство. Мне ясно, что в жизни тот, чей словарь обширнее, расширяет свое сознание более успешно, чем обладатель скудного словарного запаса.
Вольфганг, прежде домашний кот у главного человека, президента, преподает нам хорошие манеры: учит, как прилично и чисто слопать мышку. Заодно он делится с учениками основами гастрономии.
Оказывается, сухой кошачий корм бывает двух сортов: высокого и низкого качества. Об этом говорят запах, звук, раздающийся при разгрызании, вкус во рту.
Вольфганг учит нас есть без спешки и без шума – у людей это называется «хороший тон».
Вечером мы развлекаемся: играем под не потухшими еще фонарями в игру, которую я называю «кошкин мяч». Две команды, по одиннадцать кошек в каждой, играют друг против друга на прямоугольной площадке – обычно это перегороженная с обоих концов улица. Это похоже на человеческий футбол, с той разницей, что вместо мяча у нас заранее подобранная судьей живая мышь. Этот «мяч» движется сам по себе. Цель игры в том, чтобы команда напугала мышь и заставила ее пересечь линию ворот команды соперников.
