Власть короля на какое-то время стала чисто номинальной. Все вершил Совет Пятнадцати, всеми делами ворочал новоназначенный главный юстициарий. К ним стекалось множество жалоб на злоупотребления в графствах, виновниками которых были не только королевские слуги, но и подручные магнатов. Члены Совета были полны решимости бороться с выявленными преступлениями невзирая на лица. Они объявили, что беззаконные действия бейлифов будут наказываться независимо от того, кем они поставлены на свои должности.
Отстраненный от управления страной Генри III, как всегда случалось с ним в кризисные моменты, бросился искать утешение в религии, отстранившись от земных проблем.
* * *
Несмотря на то что Эдуарду не были близки ни цели, намеченные баронской оппозицией, ни методы их достижения, он старался наладить дружеские контакты с лидерами оппозиции. Принц полагал, что это принесет им с отцом больше пользы, чем демонстрация неприкрытой враждебности. Правда, были отдельные личности, с которыми он не горел желанием искать общий язык — например Симон де Монфор и савояры, составлявшие ядро оппозиции. Помимо того, что они сами не готовы были идти ни на какие уступки, Эдуард с детства относился к ним с неприязнью.
Его сближение с некоторыми влиятельными магнатами не осталось незамеченным. Усиления позиций принца не желали многие, и кто-то из недоброжелателей постарался максимально осложнить ему жизнь. В июле 1258 года Эдуард завтракал в Уинчестере с Ричардом графом Глостерским и его братом Уильямом. Трапеза окончилась трагедией — оба де Клэра получили тяжелые отравления, причем Уильям вскоре умер, а у Ричарда выпали волосы и ногти на руках и ногах. Организаторы преступления постарались подставить принца основательно: в ходе расследования выяснилось, что вина ложится на Уолтера де Скотни, стюарда графа Глостерского, а он по странному совпадению оказался одним из арендаторов Эдуарда. Преступник был осужден и приговорен к страшной казни — повешению, потрошению и четвертованию.
Однако этот инцидент ни в малой степени не повлиял на отношения Эдуарда и Ричарда де Клэра, хотя цель провокации наверняка состояла в том, чтобы развалить опасный союз могущественного магната и наследника престола. В причастность принца к покушению на убийство никто не поверил, и граф Глостерский остался с ним в дружеских отношениях. Более того, 14 марта 1259 года между Эдуардом и Ричардом де Клэром был официально заключен союз. Граф Глостерский обязался помогать принцу советом и поддерживать его сторонников; то же самое он обещал от лица своих друзей и союзников, среди которых были такие важные персоны среди баронской оппозиции, как маршал Роджер Бигод граф Норфолкский, Уильям де Форc титулярный граф д’Омаль>{35} и лорд Холдернесский, главный юстициарий Хью Бигод, северный магнат сэр Генри де Перси, знатный англо-шотландский дворянин Роберт Брюс лорд Аннандейлский.
К тому времени вокруг Эдуарда сплотилась достаточно сильная, независимая от старых придворных фракций группа. Помимо тех, кто уже связал свою судьбу с наследником престола ранее, туда вошли его друг детства и кузен Генри Алеманский, Болдуин де Лиль, Филипп Бассет Хай-Уикомский, бывший королевский юстициарий Роберт Валеран, новый стюард принца Роджер де Лейборн, Уоран де Бессингборн и Уильям Ла Зуш. Приверженцем Эдуарда стал даже один из приставленных к принцу «советников» — Стивен Лонгспе.
Продолжать полностью игнорировать права своего двадцатилетнего сына и по-прежнему бесконтрольно распоряжаться в его владениях через своих ставленников Генри III более не мог. Королю пришлось поступиться в пользу Эдуарда частью властных полномочий. После того как принц вынужденно расстался с буйными лузиньянами, ни его самого, ни его слуг никто уже не мог обвинить в причастности к каким-либо актам насилия и беззакония. Напротив, Эдуард начал выказывать немалую озабоченность восстановлением справедливости и беспристрастностью отправления правосудия на своих землях. Так, 21 августа 1259 года он отправил из Уорика приказ судье Честера, в котором говорилось: «Если под давлением какой-либо влиятельной персоны мы или наши бейлифы отказываем любому из наших подданных в общем правосудии
