Но в Ев. от Иоанна все это еще ярче и яснее: ибо освещается все повествование изнутри — Его собственными словами о Себе, а также и рядом вдохновенных свидетельств евангелиста, суммирующих смысл повествуемого, — напр.: "Ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа" (ή χάρις καί ή άλήθεια διά ’LΗΣΟΥ ΧΡΙΣΤΟΥ ΈΓΕΝΕΤΟ - 1. 17). И уже в предыдущем стихе: "И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать". Из таких слов создается повышенная атмосфера свидетельства, проходящая через Евангелие, Свидетельствуем "мы" (т. е. первые провозвестники), свидетельствует Креститель, свидетельствует евангелист, свидетельствует стоящий у Креста (опять сам Иоанн, должно быть) и видевший прободение копьем ребра Распятого и истечение Крови и воды: "И видевший свидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что истину говорит, дабы вы поверили" (19. 35). Свидетельствует в конце Фома: "Господь мой и Бог мой", а затем, в заключительных строках последней, 21-ой гл., свидетельствует - уже более открыто - и сам автор и его ближайшее в момент написания окружение: "Сей есть ученик, который свидетельствует сие и написал сие, и мы (т. е. община в Ефесе) знаем, что истинно свидетельство его..." (21. 24).
Здесь мы прямо опять наткнулись на эту самую поразительную и характерную черту всего благовестия и Евангелия особенно 4-го (как и 1 Ин): свидетельство о Неизреченном, о Неописанном, о Неописуемом. Как это возможно? Только потому, что Он явился во плоти, что Слово "стало плопию". Это и есть смысл этих значительных слов пролога: "И Слово стало плотию и обитало с нами... и мы видели Славу Его, славу как Единородного от Отца" (1. 14).
Слова Христа о Себе еще более помогают поднять завесу над тайной Его бытия. Но тогда они остались непоняты. "Я свет миру". "Я есмь Воскресение и Жизнь". "Я есмь Хлеб, сшедший с небес". Смысл этих слов, вся глубина и полнота их значения раскрылись ученикам лишь потом — через свидетельство Духа. "Когда же придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух Истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне, и вы будете свидетельствовать, ибо вы от начала со Мною" (16. 26, 27). Это свидетельство Духа открывается лишь через новую жизнь Духа, вошедшую в мир и объемлющую нас. И это даровано нам Его приходом в мир.
5
Важно остановиться на этих, не только внешних, но и внутренних мистических встречах с Ним, на которые указывает Ев. от Иоанна. Вспомним свидетельство Иоанна Крестителя: "Сей был Тот, о Котором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня" (1. 15). Иисус ему открылся - произошла внутренняя мистическая встреча: он увидал Духа Божия, сходящего на Него и пребывающего на Нем. "Я не знал Его, но Пославший меня крестить в воде, сказал мне: на Кого увидишь Духа, сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым" (1. 32, 33). "И я видел и засвидетельствовал", — говорит Иоанн Креститель (1. 34).
Слова: "Ибо от полноты Его мы все восприняли и благодать на благодать" (следующия за свидетельством Крестителя - Ин 1. 15), нужно, может быть, понимать, как слова не Крестителя, а самого евангелиста. Но одно ясно: Креститель, когда увидел Иисуса своими земными очами, имел вместе с тем и некое потрясающее переживание, некое "откровение", некое мистическое прикосновение к Высшей Действительности. Это гармонирует с теми, полными мистического смысла словами, которые влагаются в уста Крестителя: "Имеющий невесту есть жених; а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться" (3. 29, 30). Мы знаем, что в этих словах выражается основной ритм, основной закон мистической жизни. Умаляется душа в Его присутствии. Он один должен расти, Он один должен царствовать, — не я.
А беседа с самарянкой у Сихемского колодца, разве она не касается основной темы мистической и вообще религиозной жизни - томления и невозможности удовлетворить его иначе, как той водой, которую Он дает? "Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную" (4. 14). В Нем лишь, лишь в той воде, которую Он дает, сердце может найти удовлетворение. Недаром, напр., Данте понял великую духовную насыщенность этих слов
