Нор встал с кровати, и Оля спустила с нее ноги на пол, оттянув платье вниз.
— Сейчас попью воды и согрею обед, — сказала она ему. — Я такая голодная, как будто неделю не ела. Сильная слабость и очень хочется есть. Это сколько же я провалялась без сознания? Хорошо, что отец задержался, ни к чему ему психовать.
— А кто он у тебя? — спросил Нор, идя следом за ней на кухню.
— Он лесной инспектор, — ответила девушка. — Подожди, дай я хоть попью. А почему ты спрашиваешь? Ты же и сам должен знать. Если я узнала всю твою жизнь, то и ты…
— Как это всю? — уставился он на нее. — Такого просто не бывает!
— Почти всю, — поправилась она. — То, что было раньше трех лет, помню только урывками. Остальное все вспоминается очень отчетливо. Я даже могу говорить на четырех ваших языках. А…
— О чем вспомнила сейчас? — спросил он красную и вконец смущенную девушку. — Не о тех двух служанках?
Она не сказала ни слова, только кивнула и отвернулась.
— Наверное, я тоже прочитал твою жизнь, — сказал ей Нор, — только пока не могу ее помнить так, как это получается у тебя. Но ты сказала о сентябре, и я вспомнил, что это за месяц, и обо всем, с ним связанном. Когда ты ответила о работе отца, я сразу понял, кто он и чем занимается. Чтобы узнать вашу жизнь и овладеть языком, мне нужно много с тобой говорить обо всем. И не на моем языке, а на твоем. А те две девушки… Я еще не знаю вашу жизнь, но уже понял, что она сильно отличается от нашей. Для нас то, что ты вспомнила, это обычное дело, а четырнадцать лет для девушки — это возраст совершеннолетия. Неужели у вас в шестнадцать лет никто не занимается любовью?
— Может, кто‑то и занимается! — почему‑то разозлилась она. — Только мне это не нужно! Я хочу закончить школу, получить специальность и отсюда уехать, а не подзалететь из‑за тебя или кого‑то другого! А все остальное… оно у меня еще будет!
— Тебе виднее, — примирительно сказал Нор. — Я к тебе с этим не пристаю.
— Ты думаешь! — опять краснея, сказала она. — И сразу вспоминаешь тех…
— Ты знаешь мои мысли? — поразился он.
— Нет, — мотнула она головой, — мысли я не слышу, а вот твои чувства доходят. Не всегда, а только тогда, когда ты думаешь обо мне. А я ведь тоже все это помню. Тебе хватит или налить еще? Ну если хватит, давай обедать, а поговорим потом.
Они доели борщ, когда пришел отец Ольги.
— Я вижу, наш больной уже совсем выздоровел, — сказал он, заходя на кухню. — Не скажешь, откуда взялся?
— Сможешь объяснить сама? — спросил Нор Олю. — Я понимаю все, но самому пока трудно говорить.
— Иди, я с ним поговорю сама, — ответила девушка на его языке, после чего обратилась к отцу: — Папа, будешь сейчас обедать?
— Я уже пообедал в райцентре, — ответил он, с удивлением глядя на дочь. — Поужинать не откажусь, но позже. А на каком это языке ты сейчас говорила? Я знанием языков не обременен, но это точно не твой английский.
— Сейчас объясню. Только скажи, ты уже разговаривал с кем‑нибудь о Норе?
— Врач ему уже и не нужен, — сказал отец, — а Сергей в отпуске. С другими в полиции говорить не стал — не горит. Я сначала хотел кое‑что выяснить у него самого, прежде чем с кем‑нибудь разговаривать. Сама знаешь почему.
— Ты у меня молодец! — она встала на цыпочки и чмокнула его в заросшую за день щеку. — Понимаешь… Я как‑то смогла узнать всю его жизнь и выучить целых четыре языка.
— Конечно, понимаю, — усмехнулся он. — Что там такого может случиться за шестнадцать лет? Узнать — раз плюнуть. И языки… Ты английский сколько учишь, пять лет? И до сих пор грамотно не скажешь пары фраз. Слышал я, как ты пыжилась с теми англичанами, когда были в Париже. А сейчас за один день и целых четыре языка! Может, ты и меня так научишь?
— Пап, послушай, что я тебе скажу, — Ольга отошла от отца и села на стул. — Садись, разговор будет не на пять минут, а ты за день устал. Только не спеши говорить, что я начиталась фантастики. Ты ее, кстати, покупал для себя и сам читал, а я только кое‑что посмотрела. Дело в том, что Нор не из нашего мира. У них там в ходу мечи и копья, и ранили его стрелой из лука. Он там был сыном князя, и на них напали. Отца убили, и часть дружины перешла на сторону нападавших. А своих сестер он убил сам.
