— У нас мало опытных сотрудников, а Маслов, в общем‑то, на хорошем счету, — сказал Сергей. — Головин не хочет давать хода этому делу, но ему нужно быть уверенным в том, что вы не начнете его раздувать. Николая накажут, но не слишком строго. А Ольгу не будут привлекать за оскорбительные действия. Что смотришь? Могут и привлечь. Причем его проступок тебя не выгораживает, так что могут наказать обоих.
— Виктор Аркадьевич мне ничего делать не будет, — продолжая всхлипывать, сказала Ольга. — Я у него на всякий случай пробежалась по памяти и кое‑что поправила.
— Сама же говорила, что магия недолговечна, — сказал Егор. — Пройдут несколько дней…
— Не в этом случае, — объяснил Нор. — Если вмешиваться в поведение или ставить иллюзии, тогда да, будет действовать только несколько дней. Остаточное действие будет, но так… слабое. А если лечить болезни или вмешиваться в память, магия тоже исчезает, но вызванные ею результаты остаются.
— И что же ты сделала полицейскому начальству? — спросил Егор.
— Убрала одни воспоминания и подправила другие, — сказала Ольга. — Изменила к ним отношение и вызвала к себе симпатию. Он сам по себе неплохой человек, просто стал немного лучше. Личность человека, если говорить упрощенно, это набор воспоминаний и их оценок. Это как набор шаблонов, которые используются при оценке любого явления. Это высшая магия, я ее сейчас отрабатываю.
— А нельзя ее пробовать не на живых людях, а на твоем вепре? — сказал Сергей. — Кто тебе дал право копаться в чужих мозгах? Улучшила она его! Ты сама еще не сложилась, как личность, а берешься вмешиваться в суть других людей! Причем не только тех людей, которые тебе враждебны. Если не прекратишь, можешь к нам больше не приезжать.
— А если на меня будут наезжать? — вскинулась Ольга. — Неужели лучше подарить человеку инфаркт, который сведет его в могилу, чем подправить поведение?
— Если изредка и в порядке самообороны, это я могу понять, — сказал Сергей. — То, что ты отмочила, не попадает в разряд таких действий.
— Что мы должны делать? — спросил Егор.
— Сегодня уже поздно, а завтра я за тобой приеду и поедем в школу за Ольгой. У вас ведь пять уроков? Она извинится, а ты распишешься в том, что у вас нет никаких претензий к капитану Маслову. И я очень надеюсь, что в связи с вами в следующем году не будет ни трупов, ни киллеров, ни разжалованных офицеров полиции.
— Куда сейчас едем? — спросил Третьяков Фадеева.
Николай десять минут назад встретил Виктора в Домодедово и сейчас в сопровождении машины СБ вез в Москву.
— Давай ко мне, — сказал Виктор. — Я уже почти полгода не был дома, а дней через десять перееду сюда окончательно. Квартиру проверяли?
— Служба Лобанова ею не интересовалась, — ответил Николай. — С охраны ее не снимали, это мы проверили в первую очередь. А приборный контроль проведем сейчас. Я не хотел туда соваться без тебя. Мне было бы неприятно, если бы кто‑то, пусть даже ты, хозяйничал у меня в мое отсутствие. Если по необходимости, тогда понятно, но я ее не видел. Как себя чувствует Людмила?
— Со мной не разговаривает.
— Понятно. Извини за мой совет, он тебе вышел боком.
— И совет у тебя был не слишком… умным, и я себя повел не лучшим образом. Больше я не собираюсь сам заниматься вопросами безопасности, слишком дорогая цена, которую приходится платить за ошибки. Аппаратура включена?
— Никаких закладок в салоне нет, стекло звуконепроницаемое, и лазером с окон машины ничего не снимешь, так что можешь говорить спокойно.
— Какой расклад в той группе, которая поддерживала Дерешкова?
— Сейчас все ждут торгов, а потом начнется возня. К нам никто из них не имеет претензий. Ты примешь участие?
— Заманчиво перехватить акции Дерешкова, — сказал Виктор, — но я не буду участвовать в торгах. Одно дело приобрести контрольный пакет, другое — урвать процента два–три. Купить больше просто не дадут.
— Три процента — это тоже неплохо, — возразил Николай. — Или я чего‑то не знаю?
— Я затеваю новое дело, которое может потребовать больших инвестиций, а почти все деньги в деле. Свободных средств не так много, как хотелось бы. Я собирался приобретать акции в течение двух лет, сразу я на них тратиться не могу.
