Они стояли некоторое время молча, глядя в огонь, в то время как ножки и ручки кресла потрескивали, медленно превращаясь в угольно-красные головешки.
– Это было очень красивое кресло, – сказала она.
– Да.
– У вас нет денег на топливо?
– Нет.
– И что вы теперь будете делать?
– Наверное, сожгу диван.
Оливия рассмеялась и взглянула на Уорвика. Его лицо освещал золотистый свет огня, и впервые она заметила крошечные морщинки, лучиками разбегавшиеся из уголков глаз. Две вертикальные полоски виднелись между бровей. Лицо заросло щетиной. От него исходил слабый запах виски и дождя.
Очень медленно Майлз протянул руку к ее очкам и снял их с крайней осторожностью.
– Так лучше, – сказал он. – Мне гораздо больше нравятся ваши глаза, когда их выражение не искажено гневом. У вас очень красивые глаза, мисс Девоншир.
Они стояли так несколько мгновений, застигнутые врасплох внезапной вспышкой чувственности, которая возникла между ними так же ярко, как языки огня в камине.
Неужели он действительно может находить ее, хотя бы в самом отдаленном смысле, привлекательной, недоумевала Оливия. Или это просто еще одна уловка, чтобы смутить ее? Чтобы вынудить ее убежать отсюда и больше никогда не появляться на пороге этого дома?
О Боже, думал он. Либо он слишком долго был без женщины, либо Оливия Девоншир куда привлекательнее, чем он представлял. С этим лицом, омытым дождем, с бусинками влаги, прилипшими к шелковистым черным ресницам. Изгиб ее груди ничем не был обязан тем хитростям, к которым часто прибегают женщины. На какой-то миг он вдруг представил как захватывает их в плен своих рук, возможно, прячет лицо в их мягкой пышности... а ее длинные ноги обвиваются вокруг него. Или, может, она предпочитает, чтобы все было грубо, бурно и несдержанно, в конце концов, она ведь парадокс, женщина в обличье старой девы с сердцем и душей шлюхи. Может, она пришла сюда совсем не для того, чтобы склонить его к браку. Возможно, у нее на уме не было ничего, кроме кувыркания в простынях. В этом случае...
– Скажите, – начал он. – Зачем вы, на самом деле, пришли сюда, мисс Девоншир?
Оливия тоскливо взглянула на очки, свисающие с его указательного пальца.
– Я же сказала вам. Чтобы извиниться...
– Бросьте. Я был с вами более чем откровенен. Думаю, что заслуживаю такого же отношения.
Сложив очки, он положил их в карман брюк, не сводя с нее взгляда. Огромные глаза девушки с каждой секундой становились еще больше. И все же, когда он обхватил ее одной рукой за затылок, то почувствовал, как она вздрогнула и затрепетала, и на какой-то миг ему показалось, что девушка сейчас убежит.
Но она не убежала. Просто оставалась совершенно неподвижной. Ее дыхание участилось, а мягкие розовые губы приоткрылись, испуская слабый возглас удивления. Или, быть может, это было просто желание.
Он шагнул к ней, прижимаясь к ее телу своим, в то время как пальцы нежно стиснули затылок Оливии, скользнув выше, в узел волос, который от легкого нажима освободился от удерживавших его шпилек и рассыпался по плечам и спине. Она вытянула руку в слабой попытке сопротивления, вызвав у него ту дьявольскую улыбку, которая заставляла трепетать от сладостного восторга самых невинных девственниц.
– Не надо, – с усилием прошептала она. – Вы не должны. Вы просто стараетесь снова шокировать меня и...
– Разве это я делаю, милая? – он тихо рассмеялся, недоумевая сам. – Возможно, вначале, но не сейчас...
Скользнув рукой вокруг талии девушки, он крепко прижал ее к себе. Короткое мгновение она отчаянно сопротивлялась, испуганно глядя в его глаза. Как изменилась она за какую-то секунду с этими густыми, мягкими волнами волос, обрамляющими лицо с запрокинутой головой, частично обнажающей изгиб шеи. О, да. Он мог представить себе, как эта женщина соблазняет целый табор цыган. Или, быть может, одного из арендаторов своего отца. Или даже какого-нибудь не слишком благородного аристократа – такого, как он сам, – который утонул в водовороте ее глаз. Если б он был умнее, то отослал бы ее к отцу с запиской, что Майлз Кембалл Уорвик не дурак, когда дело касается женщин, что его не так легко обвести вокруг пальца, но в этот момент он отнюдь не чувствовал себя таким уж умным. И он чертовски долго был без женщины...
