Часто он уже готов был затронуть этот вопрос в разговоре с королевой, но, хоть однажды он и вышел победителем, он слегка побаивался Виктории. Под ее трепещущей женственностью таилась огромная сила, и он уже успел узнать, какой она может быть упрямой. В тот миг, когда она выплеснула ему в лицо чай, в этих горящих голубых глазах не было ни капли любви к нему. А что, если она так ожесточилась от того, что она называла его вмешательством, что перестала любить его! Штокмар намекал, что его козырная карта — это ее любовь к нему, и эта любовь не должна слабеть. Наоборот, любовь должна стать еще сильнее, чтобы Виктория в конечном счете ни в чем не могла отказать ему. В том, что это время придет, он не сомневался; однако все ведь могло повернуться по-другому.
А может, лучше осуществить задуманное через своего секретаря, Джорджа Энсона, который мог передать его желание лорду Мельбурну, а через него оно дойдет до королевы. Какой долгий путь для человека, желающего попросить об одолжении — нет, оговорить свои права — у собственной жены! Но, само собой, жена была далеко не обычная.
Он обнаружил, что его секретарь Джордж Энсон весьма способный молодой человек. Сначала Альберт не хотел его брать, но теперь он видел, что кандидатура была не такой уж и плохой. Мистер Энсон показал себя человеком внимательным и преданным, и тот факт, что он одновременно был секретарем премьер-министра, не является недостатком, как опасался Альберт. Он даже считал, что мистер Энсон весьма сочувственно говорил о нем лорду Мельбурну, ибо в последние недели манера поведения этого джентльмена с Альбертом изменилась. Ему показалось, что к нему стали относиться с большим уважением.
Он рассказал Джорджу Энсону о своих пожеланиях и попросил, чтобы тот передал их при случае лорду Мельбурну — не навязчиво, а скорее несколько небрежно, и больше как предложение, а не просьбу.
Мистер Энсон прекрасно все понял, как понял и лорд Мельбурн, сказавший при первой же встрече с королевой в присущей ему легкой небрежной манере, которой он так прекрасно владел, что принц желал бы, чтобы — образно говоря — ключи от двора были в его руках.
— Но этим же всегда занималась баронесса Лецен, — ответила королева.
Лорд Мельбурн улыбнулся той странной улыбкой, которой королева всегда восхищалась.
— То было в прошлом. Десятого февраля при дворе Вашего Величества произошла довольно заметная перемена.
Виктория хихикнула — как она часто делала, когда оставалась наедине со своим дорогим лордом М. Никто не мог рассмешить ее подобным образом — даже Альберт.
— Почему бы вам не подумать об этом? — предложил лорд Мельбурн.
— Подобной перемены я особенно не жажду.
— Не так, выходит, как той, другой, — сказал неисправимый лорд М. — Я полагаю, того вы и впрямь жаждали.
— Альберт — ангел, — сказала Виктория.
— Даже ангелам нужно какое-то занятие. Вот почему их всегда изображают играющими на арфе.
Виктория громко рассмеялась.
— Право, вы слишком непочтительны, лорд М.
— Боюсь, что так, — согласился он. — И еще я боюсь, что вы можете выбросить это дело из головы… но, пожалуйста, рассмотрите его.
Рассмотрение различных вопросов обычно означало обсуждение их с баронессой.
— Дейзи, дорогая, — сказала Виктория, когда они оказались одни. — Боюсь, мой милый Альберт становится несколько беспокойным.
Взгляд баронессы сразу сделался жестким.
— Быть того не может. Казалось бы, живи да радуйся.
— О, в браке он счастлив, Дейзи, но его очень огорчает, что он не находит применения своим талантам.
— Ему понадобятся его таланты, чтобы сделаться хорошим мужем лучшей в мире жены.
— Ах, дорогая Дейзи, я уверена, что это он знает. Но он хочет чем-нибудь заниматься.
— Сомневаюсь, что лорд Мельбурн захочет, чтобы он вмешивался в политику.
— Я имела в виду не политику. Но, я думаю, он был бы, допустим, не прочь получить ключи от двора.
— Ключи от двора?! — Это была ее сфера. Стоит только принцу ступить в нее, как он изгонит ее насовсем: она чувствовала неприязнь, которую он к ней испытывал. Она заправляла домом со времени вступления королевы на престол. Слуги любили ее за беспечность, им вряд ли захочется перемен. Кроме того, от этой должности зависели все назначения, а это, что ни говори, очень приятно. Поэтому она не на шутку встревожилась, когда упомянули о ключах ко двору.
