— Джули, ты тоже должна походить на собрания, — заявила Феба. — Ты многое узнаешь о жизни.
— Боюсь, что я и так знаю о жизни больше, чем хотелось бы. — Джули велела Молли взять чашку с чаем «Черный дракон» и поднести чашку к губам. Хотя ее брат был прекрасным человеком, его давешняя немногословность — «опасное место, ты нужна им» — очень раздражала. И вообще, что-то тут не стыковалось.
В «Ангеле» не только раздавали руки, там еще делали настоящие чудеса с бывшими пьяницами. Феба просто налилась здоровьем, волосы блестели. Худоба, конечно, осталась, но спокойная собранность обещала дальнейшие перемены к лучшему.
— На собраниях Анонимных Алкоголиков люди совершенно откровенны друг с другом, — пояснила она. — «Привет, меня зовут Феба, и я алкоголичка». Все искренне.
— Да, мне, наверное, было бы полезно. «Привет, меня зовут Джули, я дочь Бога».
— Ты, я вижу, с религией не в ладах, — вставила Айрин.
— Меня больше интересует физика.
Феба разломала коржик и вынула из него записку.
— Здесь написано: «Ты собираешься сообщить своей лучшей подруге удивительную новость», — объявила она.
— Правда? — встрепенулась Айрин.
— Не новость, а просто сенсация! — продолжала Феба. — Потрясней, чем «Я была суррогатной матерью снежного человека».
Джули натянуто улыбнулась:
— Потрясней, чем «Ученые доказали, что конституцию Соединенных Штатов написали инопланетяне»?
— Потрясней. Мы с Айрин… Слово, солнышко!
— Женимся, — подсказала Айрин.
— Женимся, — эхом повторила Феба и, подмигнув, потрогала пальцем обручальное кольцо Джули.
— Вы, я вижу, действительно любите друг друга, — растерянно произнесла Джули, заставив себя улыбнуться.
— Ну что такое? — встревожилась Феба. — Ты ведь не ревнуешь?
— Не ревную.
Что и говорить, Джули ревновала. Кто бы не ревновал на ее месте? После стольких лет она наконец вернула Фебу к жизни, и нате вам — придется делить ее с этой занудой.
— Кац, мне это необходимо. Ты всегда будешь моей лучшей подругой. Но по большому счету помочь алкоголику может только алкоголик.
— Свадьба — это еще не все, — подлила масла в огонь Айрин. — Мы хотим маленького.
— Ага, маленького, — поддакнула Феба.
Джули сжала зубы и уцелевший кулак. Ее истерзанная, выхолощенная матка скукожилась от зависти.
— И кто из вас будет его вынашивать?
— Я проверилась, — с готовностью сообщила Феба. — Я здорова, как девчонка из группы поддержки. Осталось только изловить какого-нибудь эльфа с волшебным порошком и — пух! — Она погладила живую руку Джули. — Послушай, Киса, я знаю, тебе хреново, эта история с твоими яичниками Но это будет общий ребенок: мой, Айрин, Бикса и твой. Мы ей никогда не скажем, кто из нас настоящая мама.
Джули разломала коржик и вынула из него свою «судьбу». «Вы тщательно и методично готовитесь к своему предприятию», — гласила записка. Она должна радоваться за Фебу. Должна.
— Здесь говорится: «Твоя лучшая подруга собирается забеременеть, и ты очень, очень за нее рада».
— Правда? — встрепенулась Айрин. — Действительно так написано?
— Ты уверена? — покосилась Феба. — В самом деле рада?
— Ну конечно рада. — У Джули заболел правый большой палец. Она машинально потерла левой рукой большой палец Молли. — А волшебный порошок? Какой-нибудь эльф есть на примете?
— Угу. Отцом будет человек, которым я всегда восхищалась.
— И кто же?
— Просто замечательный человек! Один из лучших мужчин, каких я знала.
Они могли и подождать пару дней, но терпением Феба никогда не славилась. Так что сразу после ужина они рванули к универу. Проникнуть в Институт Сохранения оказалось плевым делом. Достаточно было изложить суть проблемы Молли, и замки один за другим послушно защелкали под стальными пальцами.
Три женщины стремительно шли по коридору, залитому 60-ваттным светом. Вдоль стен в три яруса тянулись толстые стальные дверцы морозильных камер. Наконец, на одной из них Джули увидела латунную табличку с номером отца — 432. Она открыла дверцу, и ей в лицо вздохом мертвеца пахнул морозный туман. Джули потянула на себя покрытый инеем контейнер. На каждой пробирке — жесткий от мороза ярлычок с датой. Видимо, после лонгпортского взрыва из-под развалин Института выкопали все, что удалось: даты на ярлыках охватывали весь период папиного донорства. По ним можно было читать историю, как по древесным кольцам. Мюррей Кац не был прогульщиком: первую пробу он сдал в марте 1965 года и двадцать с лишним лет после этого исправно оставлял сперму каждый месяц — как правило, первого числа. После декабря 1973 года наступил перерыв до июня семьдесят шестого, когда разоренный Институт возобновил работу в Пенсильвании. Выходит, декабрь — месяц ее зачатия. Подсчитать несложно: от 1 декабря до 1 сентября — ровно девять месяцев. Значит, она родилась в срок. Как же иначе? Там, где Бог проявляет личную заинтересованность, сбоев быть не может.
