Раньше, чем обычно, Сара ушла к себе. Боролась с начинающейся простудой.
Несколько минут спустя его отец громко завопил, подзывая Джефферсона, обычно сидевшего в прихожей по-турецки, ожидая вызова.
— Джефферсон, ну-ка быстро найди Эндрю и скажи ему, что я устал и готов ложиться спать.
Майкл и Викки остались в гостиной, внимание было сосредоточено на игре. Сегодня Майкл не чувствовал желания идти в свою уединённую комнату. Между ними был молчаливый уговор играть сверх обычного.
— Ты устала? — спросил он, заметив, что Викки сдерживает зевок.
— Ничуть.
— Сейчас бы здорово выпить горячего шоколада, — принял решение Майкл. — Хочешь?
— Я схожу на кухню. — Викки отодвинула стул.
— Останься, — сказал Майкл, чувствуя ликование, которое изо всех сил старался игнорировать. — Я сам схожу. — Он не хотел сидеть так близко к Викки, чувствуя это состояние.
Он пошёл в кухню через зал, напрягся при хриплом звуке голоса отца, просачивающегося из-за тяжёлой дубовой двери.
— Что за дьявольщина с тобой творится, Моник? Давай, изобрази страстную девочку! Покажи, что наслаждаешься этим.
Майкл поспешно прошёл мимо, в глубине желудка зародилась тошнота. Теперь это Моник. Что творится с папой? Почему не может оставить служанок в покое? Не было бы больше детей с чертами Иденов и тёмной кожей.
Викки сидела в галерее в кресле-качалке, в руки тыкалась шелковистая головка Сэма, обнюхивающего ладони. Какое очаровательное, тёплое утро! Скорее похоже на май, нежели на конец января. Несколько недель сгорала от нетерпения, торопя время, чтобы оказаться с Майклом в Новом Орлеане. Майкл слишком часто поглядывает на неё как на близкого друга с каким-то чувством потери. Он любит её! Викки это чувствует. Что за непреодолимая стена между ними?
На дороге показался экипаж Чарли Грисуолда. С Сэмом, следовавшим по пятам, она сбежала по ступенькам и поспешила прочь из дома. Ей не нравится никто из близких друзей Барта. Это хриплые, скверные мужики, которые сторонятся присутствия Сары Иден.
Она стремительно шла через рощу пеканов, направляясь к кварталам. Впереди дом Лемартайнов.
Клодин приветствовала её с неожиданной теплотой.
— Матушка Дафна, — голос слегка пронзительный. — Принеси чай и пирожные, — вновь с улыбкой обратилась к Викки, — хочу показать тебе платье, которое сама шью для себя. Скажи мне, если решишь, что оно достаточно элегантно для маскарада.
Клодин исчезла в другой комнате и вернулась, торжественно неся платье из белого атласа, с огромным количеством материала в юбке. Сшито было с изысканным вкусом.
— Изумительно.
— В волосах будут красные ленты, — гордо сказала Клодин. — А мадам Колиньи, моя подруга, я ей о тебе рассказывала, даст двойную нить жемчуга, — и подчеркнула, — настоящего жемчуга. Она очень богата и устраивает личный бал-маскарад после «Марди Гра».
— О, ты собираешься на «Марди Гра». — Глаза Викки засияли. — Мы с Майклом тоже.
— Джек останется дома, — сухо сказала Клодин. — Он не любит вечеринки, и к тому же у него проблемы с бригадиром. Джека раздражает, что тот рассматривает телесное наказание как необходимое средство поддержания дисциплины. — Клодин сделала паузу, автоматически улыбаясь, когда с подносом вошла матушка Дафна. Молчала, пока рабыня не вышла. — Этот человек совершенно не желает смириться с основным правилом, что раба не стоит пороть в гневе, и никогда более пятнадцати ударов плетью. Однако миссис Иден и Джек презирают то, что знает каждый на Юге: телесное наказание — единственный способ держать рабов в рамках.
— Пятнадцать ударов плетью, по-моему, жестоко, — возразила Викки, а про себя подумала, что любое телесное наказание — жестоко.
— О, рабы легко отделываются, — с презрением сказала Клодин. — Редко попадают в тюрьму, даже за преступления, за которые белый получит несколько лет. Знаешь, как Джек наказывает рабов? Он заставляет негра, собравшего плохой хлопок, выстирать одежду или носить платье, чтобы его опозорить. За что-то достаточно серьёзное, чтоб заслужить хорошую порку, он бросает чёрного в карцер на праздники или выходные. Знаешь, что на многих плантациях проводятся, по крайней мере, две-три порки в неделю? Я слышала об одной старой леди, хозяйке плантации. Каждый понедельник утром она неукоснительно вызывает в дом дюжину рабов и лично порет.
