Утренние часы с мисс Гардинер были уже в прошлом. Присутствие учителя танцев не требовалось. Викки усмехнулась, подумав, что вечером ни разу не танцевала польку.
Сегодня не стала спускаться на полуденную трапезу, решив поесть в комнате, куда Моник принесла поднос с едой. Когда девушка выходила, Викки услышала её тихий разговор с Титом, полевым рабочим, направленного в дом для помощи в «наведении блеска». Юная миссис Иден улыбнулась. Титу не более девятнадцати, высокий, крепкий и поразительно красивый парень, и Моник бросала на него застенчивые, но заинтересованные взгляды.
Викки осталась в комнате и после обеда. Мысли предательски возвращались к стычке, когда Сара резко выговаривала ей за то, что назвала себя родственницей лорда Уикершема, пусть даже и дальней. «Это правда, — с вызовом подумала она, — а Мэри Фремонт собиралась меня унизить».
За ужином Викки говорила мало. Майкл выглядел усталым, осунулся. Барт продолжал тираду о пессимизме, который, казалось, затоплял страну.
— Абсурдно говорить о панике, — распалялся он. — Сейчас не тридцать седьмой, когда банкноты банка Нового Орлеана обесценились с десяти до двадцати пяти процентов. У нас сейчас платёжеспособные деньги и сильная банковская система. Вся эта истерия просто смешна!
Эва угрюмо, но с интересом наблюдала за ним.
— По крайней мере, Юг вполне мог прокормить себя, — сказал Майкл, нарушив на короткое время молчание, — а теперь нет.
— Барт, то, что происходит с банком Флеминга и нами вполне достаточно, чтобы понять, что-то идёт не так, — с раздражением сказала Сара. — Зачем прятать голову в песок?
— Всё, что я знаю, так это то, что Юг меньше пострадает в финансовом плане, нежели любая страны, — отпарировал Барт. — Увидишь.
— Не понимаю, почему вы не смогли выслать мне денег, чтоб я осталась в Париже, — сказала Эва с яростью, которая в ней бурлила постоянно. Она повернулась к Саре. — Всё, что надо было сделать, продать несколько рабов!
— Эва, мы закрыли этот вопрос, — устало проговорила Сара. — Не желаю больше ничего слышать об этом.
— Есть много чего, о чём ты не желаешь слышать, — вызывающе сказала Эва. Атмосфера за столом стала накаляться. Майкл настороженно посмотрел на Эву. Затем взгляд метнулся к отцу. О чём знала Эва, что выводит Майкла из душевного равновесия? Он никогда не чувствует себя уютно в её присутствии. — Но о чём тебе придётся узнать, — высокомерно закончила Эва.
— Что ты имеешь в виду? — от досады Сара нахмурилась.
— Я об одном из тех дней. Ты знаешь о каком, — небрежно сказала Эва.
«Это угроза, — подумала Викки. — Угроза, которая каким-то боком касается Майкла».
Сразу после ужина Сара уединилась в библиотеке, прочитать деловую корреспонденцию. Эва ушла в комнату, прихватив бутылку кларета. Оставшаяся тройка вышла посидеть в галерею.
Наполеон подстёгивал лошадей. На губах Эвы самодовольная улыбка. Сара позеленела от злости, узнав, что сестрёнка уезжает в Новый Орлеан. Но интересно, как Сара могла не позволить поехать починить застёжку на любимом ожерелье? Застёжку, сломанную самой Эвой. И она сделает всё, чтоб ювелир не смог выполнить работу сегодня. Следовательно, впереди ещё одна поездка.
Когда же, наконец, Сара, избавится от этой девчонки? При мысли о том, что когда-нибудь Викки станет хозяйкой Эдема, в груди каждый раз клокотала ярость. Как отец мог так с ней поступить? Он обожал младшую дочь, хотя считал, что она слишком распущена, так как обожала вечеринки. Её взгляд стал колючим. Не стоит думать о вещах, волновавших отца! Просто он не всё понимал.
Надо заглянуть к ювелиру на Чартриз-Стрит. Сара сказала, там тот же мастер. Отдать ожерелье и сказать, что заедет за украшением на следующей неделе. Потом заглянуть к судье Генри Кингу. На последней вечеринке она его сразила. Жену Кинга едва удар не хватил, когда он с весёлым блеском в глазах танцевал с Эвой. Взгляд миссис Кинг словно приклеился к её груди.
Мысли перескочили на Джека Лемартайна. Он избегает её как чумы. Кажется, боится жены. Жаль.
Меньше чем через час Наполеон осадил лошадей у ювелирного магазина.
— Мадемуазель! — восторженно приветствовал её ювелир. — Сколько лет, сколько зим!