- Щас бы подудеть…
- Чаво?!
- Дури, планцу бы курнуть; мы вчера… (повисла пауза, эхо, шаги – показалась девушка или, я бы сказал, деваха).
Она, едва коснувшись нас взглядом, прошла в сортир. Я хорошенько, конечно, коснулся ее ягодиц… но она, слава богу, не заметила.
Она прошла обратно.
- Ты знаешь, Саша, у существ мужского пола сексуальные фантазмы – фантазии, желания там, мастурбации – направлены как правило на левых леди, которых ты и видишь-то один раз в жизни – в троллейбусе, в очереди…
- …в сортире…
- Как ты остроумен, Саша! (я, впрочем, расплылся в пьяной улыбе) тебе в КВНе пора участвовать – шутки шутить. Это только в ошепелёвских рассказах в сортирах фантазия буйствует, а в так называемой реальности такого…
- Ну шутник, шутник! Я просто её знаю, это Ксюха.
- Что за Ксюха?
- Тоже здесь, на Кольце, тусуется.
Мы спустились (туалет на 3-м этаже), выясняя, что у женщин фантазии суть именно фантазии и именно эротические – пляж, море и «педрило мускулистый» увивается поблизости… в плавочках в обтяжечку (ненавижу – я всегда хожу в семейных трусерах), - к таксофону на углу того же дома (где почтамт). «Вот гавно», - сказал я. «Блядь, это ж говно», - согласился Санич, но как бы независимо от меня. «Была б моя воля, я б вам устроил феминизм, б! (меня уж понесло - хотя уж давно наверно). Все, все феминистки – дуры природные!» – «Кроме матушки Марии Арбатовой!» - он уж опять шутил, кэвээнщик попсовый. - «Ага, а-ха-ха, и Юлечки Меньшовой! Ты видел её голой в фильме этом?.. «Do it, Manja!» Я прям не могу! Бистро чтой-то она застарела как-то…» - «О, а я что видел, еба-а-ать! Уть-о-оть! Ну, которую ты любишь…Андрееву с 1-го канала!» – «Тоже ню что ли?!!» – «Не-ет! (он весь удох) вторую половину!» – «Какую вторую половину, удодец?» - «Ну, она за столом сидит дополовины, а, так сказать, вторая половина под столом…» - «А-а! А такой был в 15-м, кажется, веке художник по имени Мастер Женских Полуфигур!» - «Нижних полуфигур?» - «Нет!!! Уть, уть, уть! Катенька моя, уть-оть, уть-ать, оть-уть!» – «Хе-хе, родной, у неё муж есть – серб какой-то – увидел её в своей Герцеговине по телевизору и примчался, не ты один такой!» – «У неё такие припухшие присиневшие глаза бывают – половой жизнью живёт (какое отвратительное предложение я тебе, Саша, предложил!). Меньше четырёх раз – это надругательтво над самой её природой. Если, допустим, начать в час, уснёшь в четыре, если не в пять, а вставать в восемь, если не в семь… Ну хоть и в десять… Ну какое отношение я имею к этой Кате? Никакого! Я вижу её каждый день. Ведь можно любить человека, если видишь его каждый день? Вижу и слышу её каждый день. У себя дома! Как же мне её не любить?! Меня иногда посещает видение (теле-видение!), как она перед самым эфиром идёт писать – по коридорчику Останкино, в сортирчик, спускает на ботиночки юбочку (или штаны на туфельки? – ни разу не видел её вторую половину!), V-образными пальчиками стягивает V-образные трусики… И это – она! Она – та, что на экране – серый костюмчик, пробор на головке, хорошие реснички и губы, серьёзно говорит о мировых событиях, без запинки, чуть улыбается при прощании… Самолёты падают, лодки тонут, все воюют, всё взрывают – а Катенька всё-это должна переваривать, проговаривать!.. Именно так я представляю Настасью Филипповну! Ну ничего, я тоже… это перевариваю – специально смотрю новости! Весь мир познаю через неё, другие передачи я не смотрю… Я с тобой, Катя, Катрин, Кати, Катюша, Кейт, Каттенька моя! котёнычек ты мой!.. (я уже начинал отламывать таксофон) – «Ты будешь звонить или нет?!» – заорал вдруг Саша.
- Сынок, - говорил я Репе, - приходи – я приехал! Мы с Сашей «Яблочку» пьём.
(«Пьём»! – ухмыляется Саша, подразумевая, что уже выпили.)
Да конечно, подумалось мне на бэкграунде, налицо так называемая идеализация - позабыл все свои бэк-рефлексии: все её, Катеньки, нерусские интонации, постоянную подвижность лебяже-белокожей шеи вслед за суфлёром!.. Ну да что ж!..
- Да как-то поздно, уже девять, да и денег нет, завтра может, да и как-то влом, завтра… - нехотя отвечал «сынок», как бы зевая. Тут из-за угла выскочила эта Ксюха, и вновь зацепившись за нас взглядом, даже кивнула – мол, привет.
