Быть мрачным легче, чем веселым. Любой может сказать: «У меня рак» и выделиться из толпы. Но кто из нас сможет успешно выступить в пятиминутном комедийном стендапе?
П. Дж. О’Рурк, бывший корреспондент журнала Rolling Stone
Кэрин Джонсон всегда знала, что хочет стать актрисой. На самом деле, по словам самой Кэрин, ее первой ясной мыслью в детстве было: «Эй, я хочу играть!»
Несмотря на то что она росла в Нью-Йорке, в нищете, театр и то, что она называла «возможностью притворяться кем-то другим», много значили в ее жизни. Это было в те дни, когда Джо Папп[145] бесплатно «привез Шекспира» в район Челси. Она часто смотрела фильмы вместе с братом Клайдом и мамой Эммой, которая воспитывала двух детей на одну зарплату.
– Когда я увидела, что Кэрол Ломбард[146] спускается по лестнице в длинном атласном платье, то подумала, что тоже так могу, – говорит она. – Я хотела спуститься по этой лестнице, произнести эти слова и жить этой жизнью. Вы могли быть кем угодно там, в кино. Вы могли летать. Могли встретить инопланетян или быть королевой. Вы могли спать в собственной комнате на большой кровати с атласными простынями.
Когда ей было восемь лет, она посещала детскую студию, находившуюся по соседству. Там был театральный кружок и кружок искусств, все это состояло под началом Общественного центра Гудзонской гильдии[147].
Ее жизнь пошла под откос в средней школе, когда из-за дислексии ей ошибочно присвоили категорию «медлительная, возможно, отстает в развитии». Она бросила школу, стала наркоманкой и забыла о своей актерской мечте. К 19 годам она уже была матерью-одиночкой.
Хорошая новость заключалась в том, что она вылечилась от наркомании. Фактически ей в этом помог отец ее дочери – консультант по борьбе с наркозависимостью. А плохая – в том, что он оказался плохим отцом и ушел из семьи через несколько месяцев после рождения Александрии.
В это время Кэрин была ученицей старших классов, навыков у нее никаких не имелось. На самом деле единственное, что она знала, – как заботиться о детях. Она переехала в Лаббок, штат Техас, и устроилась няней. Работу ей нашла подруга. Затем подруга переехала в Сан-Диего, и Кэрин с дочерью с радостью последовали за ней, а затем в Калифорнию.
Она ничего не умела делать, денег у нее не было. Она даже не знала, как водить машину, – а это главное умение в Калифорнии с ее автострадами.
– У меня даже не было диплома об окончании средней школы, – говорит она. – Все, что у меня было, – это я и ребенок.
Ах да, и актерская мечта.
Днем она училась класть кирпичи и посещала курсы косметологов, ночью играла в экспериментальной театральной труппе. Некоторое время она работала парикмахером и визажистом в похоронном бюро, зарабатывала на жизнь, дополняя свой доход чеками от служб социального обеспечения, «заботясь о том, чтобы у ребенка было больше одной пары туфель или чтобы продуктов на сумму 165 долларов хватало на месяц».
Но, несмотря ни на что, она продолжала верить, что «все возможно». Верить, что может быть как Кэрол Ломбард, спускавшаяся по лестнице в атласном платье.
– Я всегда знала, что у меня получится быть актрисой, – рассказывала она.
Ее непоколебимая вера наконец победила.
В 1983 году прославленный голливудский режиссер Майк Николс попал на ее выступление в экспериментальной труппе в Беркли – Black Street Hawkeyes. Он был так поражен персонажами, которых она играла, что дал ей роль в женском моноспектакле The Spook Show[148] на Бродвее.
Стивен Спилберг увидел это шоу и дал ей роль Селии в The Color Purple[149]. К тому времени она сменила имя на Вупи Голдберг.
«Я могу сделать все, что угодно. Могу быть кем угодно. Никто никогда не говорил мне, что у меня не выйдет. Никто никогда не говорил, будто я ограничена чем-то одним. Думаю, поэтому я мыслю категориями возможностей и не думаю о том, что невозможно», – пишет Вупи в своей автобиографии под названием Book
