Он ринулся к комоду, вытащил шарф, сложил вдоль, ловко свернул его — ведь у кларнетистов ловкие пальцы, а он и есть кларнетист. Ведь и у себя в почтовой конторе он был кларнетистом. Руки у него красивые, с длинными пальцами. Даже Соня, порой, обращала на это внимание. Да и он сам замечал руки других. Руки очень характеризовали людей.
«Вот, например, у нее, дамы, разыскиваемой полицией, — руки нервные, но одновременно в них была какая-то уверенность и сила, что свидетельствовало об основательности их обладательницы. Она была не какая-нибудь легкомысленная девица (хотя в чем-то именно таковой она и была)», — размышлял он, тщательно повязывая шею шарфом фирмы «Гивенчи». И именно это ее качество делало ее еще более соблазнительной в его глазах, а предстоящую встречу, в чем он не сомневался, еще более желанной.
Наконец, он повязал шарф и спрятал его концы за ворот рубашки. Потом подумал и вытащил снова наружу. Кажется, это придаст более спортивный вид. Теперь пиджак: в меру полосатый, в меру отутюженный. Относительно модный и не такой уж плохой. У него было чувство, что оделся он хорошо и весь преобразился. И посему запел:
«The best white orchids for her wedding gown…» —
отбивал он такт мелодии. Обычно такой момент наступал всегда после окончания песни, когда вступали исключительно ударные инструменты:
«Ta-ra, ta-ra, ta-ra, tam, ta-ram, tar-ram, tam-tam,
tara, tara, tam, taram, taram, tam, tarn…»
Еще пара глотков из бутылки, и привет!
Стоп! Он совсем забыл про ботинки! Да, ботинки. Вот они — в полном порядке. Черные, элегантные из эпохи его концертов. Неутомимо ступали они от выступления к выступлению, от вечера к вечеру. От Хапара до Хенефесса, от Хортена до Фредеринста. В последний год он особенно много ездил, и второе отделение сократилось. И вот теперь его посетило старое забытое чувство, обычное чувство, которое возникало за полчаса до выхода на сцену: ботинки плотно облегают ноги, слегка жмут, прикосновение брючного ремня к поясу, рубашки к груди. Пиджак чуть-чуть жмет под мышками. Все это создавало плотную респектабельную оболочку его расплывчатому, бесформенному телу. Он был доволен собой. Он отхлебнул последний глоток пива из бутылки и пошел в ванную прополоскать рот. Потом спустился по лестнице вниз, чтобы зайти на почту позвонить и вызвать такси. До «Вика» четыре километра. А у него самого телефона в квартире не было, и к этому он относился вполне спокойно.
Глядя из окна на стоянку, он ждал ответа. Дождь продолжался, мимо проезжали машины. На фасаде дома, прямо напротив, он в тысячный раз перечитывал вывеску: «Сильвстога. Мойка машин».
Как-то случайно получилось, что эта бензоколонка, напротив его почты, на своем рекламном щите воспроизвела почти те же южнонорвежские пейзажи, что были и на рекламе местного кустаря, бойко торгующего всевозможными сувенирами, включая национальные серебряные брошки. Отто с радостью воспринимал это забавное совпадение. Ведь именно благодаря этому для него воплощением летней Норвегии стали три слова на рекламном щите напротив почты: «Сильвстога. Мойка машин».
Он решил, не дожидаясь ответа, самому спуститься на стоянку такси, чтобы размять ноги — ведь дождь, кажется, уже перестал. А сегодня вечером ему предстояло танцевать!
25.
Что-то ее нигде не видно.
Ему удалось найти себе очень удобный столик в углу. Отсюда прекрасно можно обозревать и площадку для танцев, которая пока была пуста, так как оркестр еще не начал играть, и вход в зал, у которого все время мельтешил народ. В основном молодежь. Эти всегда наиболее активны и любят приходить заранее. Они пришли почти одновременно с ним. «Да, похоже, это будет молодежный вечер», — с нескрываемым раздражением вынужден был признать он. Со своим обычным раздражением, за которым скрывалась его неудовлетворенность, смущение, чувство никчемности, означавшее только одно: он явно становился мужчиной среднего возраста. Этого настроения не смогли приглушить даже пять высоких бутылок пива. Плюс еще поллитровая кружка, которую он только что принес себе из бара.
Отель «Вик» представлял собой довольно значительный курортный комплекс, разросшийся из белого крашеного домика, отель на берегу моря, с небольшим участком пляжа, несколькими весельными лодками, которые можно было взять напрокат, да парой столиков под итальянскими зонтиками на террасе. Прекрасное живописное место, которое, по мере развития туристической индустрии, изменило свой характер. При гостинице был построен большой кафетерий, потом и гриль-бар, закрытый бассейн с сауной, большой пункт проката лодок, площадка для минигольфа. Небольшая аллея со старыми соснами и дубками была срыта для того, чтобы расширить автостоянку.
