– Что бы вы себе ни придумали, без доказательств это лишь слова и ничего больше.
Руми широко улыбнулась и сунула руку в карман бесформенных спортивных штанов. Покопавшись для виду, она бросила на постель несколько мятых полароидовских фотокарточек:
– А теперь это слова и фотографии. – Она выбрала одну и продемонстрировала Генри. – Что у нас тут, а? Шесть утра, а они уже идут откуда-то вместе. А тут вы шушукаетесь в библиотеке. А тут что? А это вообще бомба! Скрываться вы с Соратой мастера, но меня не проведешь. Я все-таки не дура.
Генри вырвал снимок из ее руки и едва не зарычал. Судя по всему, они тогда возвращались после ночи на маяке. И не знали, что одна любопытная девица всюду совала свой нос. Если она слышала хотя бы что-то из их вчерашнего разговора…
– Что вы хотите за молчание?
– Шикарно! – Она хлопнула в ладоши. – Правильный подход. Я скажу позже, когда придумаю. Но знайте, я всегда буду следить за вами, нарушители порядка.
Девушка вальяжно прошла мимо Макалистера, покачивая бедрами, и, вдруг хихикнув, ткнула его кулачком в плечо:
– Ты мастер маскировки, Генри-кун. Подумать только, проворачивать такие делишки за спиной зама… Я в восторге!
И с таким странным заявлением она покинула комнату, оставив мужчину осмысливать услышанное. Тот постоял немного, подумал и поспешил на поиски Кимуры – донести до него всю глубину готовящейся катастрофы.
Повара он обнаружил в беседке, где тот пил послеобеденный чай, и сразу, глотая слова от волнения, выпалил:
– Она все знает!
Сората спокойно отхлебнул из чашки и смерил коменданта критическим взглядом:
– У вас такой вид, будто вас уличили в чем-то неприличном. Учтите, я тут ни при чем.
– При чем! – Макалистер эмоционально взмахнул рукой. – Асикага утверждает, что все слышала. У нее куча снимков. Ты понимаешь, чем это грозит? Мне стоило большого труда попасть на остров, чтобы вылететь отсюда так глупо.
– Она так и сказала? Что все слышала? – уточнил Кимура.
– Нет, – Генри вспомнил ее точные слова. – Она сказала, «я знаю, чем вы с Соратой занимались тут до четырех утра».
Кимура склонил голову к плечу, откидывая с лица волосы, и поднялся из кресла.
– Вы как всегда поспешны, Макалистер-сан. Быть может, Асикага-сан имела в виду что-то другое? На тех фото мы с вами и все? Этот факт вовсе ничего не говорит о том, что ваша тайна раскрыта.
Ослепленный досадой и раздражением, Генри не предполагал иного варианта, чем тот, что первым пришел ему в голову, и сейчас, после слов Кимуры, немного поостыл.
– Думаешь? Но что ей тогда показалось?
Сората пожал плечами, и его вид, расслабленно умиротворенный, почудился британцу подозрительным.
– Почему вы так на меня смотрите, Макалистер-сан?
Генри второй раз за это утро почувствовал, как сердце ухает куда-то в пятки.
– Макалистер-сан, вы побледнели.
Генри моргнул, прогоняя мельтешащие перед внутренним взором пугающие картинки, но они не желали исчезать. Мужчина помотал головой для верности и выдавил хрипло:
– Боюсь, все еще хуже, чем я предполагал.
– Вы меня пугаете, – Кимура действительно встревоженно заглянул Генри в глаза, и британец резко отшатнулся, выставляя перед собой руку:
– Не приближайся!
Сората невозмутимо отошел назад:
– Вам надо к врачу или сразу к психологу. Вы спали слишком мало, вернитесь в постель.
Генри, наконец, взял себя в руки и перешел к сути проблемы:
– Похоже, Руми и впрямь ничего не слышала. – Мужчина со вздохом опустился на раскиданные по полу подушки. – Но она видела тебя, выходящего от меня в неположенное время, и сделала свои выводы. И мне они нравятся даже меньше.
Генри исподлобья посмотрел на японца и с удивлением увидел, что тот прячет улыбку. Поняв, что раскрыт, Кимура улыбнулся открыто. Макалистер сердито поинтересовался, что такого смешного тот нашел в сложившейся ситуации.
– После всего что между нами было, вы просто обязаны на мне жениться. И оправдания не принимаются.
– Ты… – у Генри просто не нашлось слов, чтобы выразить обуревавшие его чувства, – …ты сумасшедший.
– Все мы немного сумасшедшие. И мы с вами в первую очередь, – философски заметил Кимура. – Мне понятно ваше волнение, но постарайтесь взять себя в руки и мыслить позитивно. Ваш секрет еще не стал достоянием общественности, и уж точно никто не выгонит вас из Академии только за… нетрадиционные вкусы. А с этим мы как-нибудь разберемся.
