– Я видел Сэма последним.
– Ты не можешь этого знать! – все-таки вскипел Макалистер. Почему же Сората так упорно подставляет себя? Не из-за того ли взгляда, что послала ему Сакураи?
И неизвестно, к каким еще ужасным выводам пришел бы Генри, если бы дверь преподавательской с грохотом не отлетела к стене и в кабинет не вбежал Курихара Хибики.
Генри был уверен, что на всю жизнь запомнит его перекошенное лицо.
– Ты врешь! – закричал Хибики. – Лжец! Лжец!
Он бросился на Сорату, и Хенрик Ларсен, вспомнив, наконец, кто здесь главный, перехватил его за пояс, однако не рассчитал силы разъяренного парня. Хибики вырвался и почти ударил Кимуру – Генри встал между ними и блокировал удар. Боль прострелила руку до локтя, зато в голове немного прояснилось, гнев перестал застилать разум, в отличие от Курихары, глаза которого почернели от злости.
– Да пусти меня, ты, придурок! – Хибики бился как обезумевший в руках Генри. – Ты врешь, Кимура! Что ты скрываешь? Ты… да будь ты проклят! Ненавижу, я ненавижу вас всех!..
Курихара вцепился пальцами в плечи Генри, будто ища опоры, и разрыдался. Точнее, лучше бы разрыдался. Было бы не так страшно видеть беззвучно текущие из глаз слезы, соленым дождем срывающиеся с подбородка и впитывающиеся в рубашку Генри.
– Ненавижу! – всхлипнул он, давясь и захлебываясь злостью. – Вы его убили… убили Сэма…
Макалистера бил озноб, через одежду передающийся ему от Курихары. Тот больше не стремился достать до Сораты, а Кимура, в свою очередь, застыл столбом. Если бы он сказал хоть слово в свое оправдание, Генри сразу бы ему поверил. Но он молчал, поджав губы.
– Ради Бога, уведите кто-нибудь мальчика, – взмолился Ларсен. – Это слишком для него. И… и заприте его, хорошо?
Асикага подошла и обняла Курихару за пояс, принимая вес обмякшего тела на себя. Парень был на грани обморока, будто энергия, его поддерживающая, выдохлась вместе с последним криком.
– Я его отведу. Но запирать не стану, так и знайте. У нас все-таки не тюрьма.
После произошедшего люди начали быстро расходиться, пристыженные и напуганные. Кику уже давно ушла, незаметно для остальных, а Сорату Генри остановил на выходе. Они были последними, и никто не мог им помешать.
– Объясни, черт возьми, что он имел в виду? – британец припер Кимуру к стенке, рукой блокируя любые попытки бегства. Разница в росте, и без того существенная, в такой близости друг от друга только усиливалась. – Ты действительно лжешь?
– Я не могу сейчас объяснить всего, – выдохнул японец едва слышно. Глубоко вздохнул. – Дай мне немного времени, пожалуйста.
– Времени на что?
– Сначала я должен понять сам, не хочу запутывать все еще больше, – упорствовал Сората. Запрокинул голову, ища глаза Генри. Макалистер едва не дрогнул, но крик Хибики все еще звучал в ушах. – Хотя бы час. Дай мне час и обещай, что не станешь ничего предпринимать без меня.
До Генри начало медленно доходить. Вспомнились загадочные переглядывания на собрании:
– Это все из-за твоей докторши? Ты боишься, что я решу допросить ее, а ты не будешь контролировать процесс? Думаешь, я обижу твою ненаглядную? Или узнаю что-то такое, о чем не должен?
Горечь скопилась в горле, и Генри тяжело сглотнул. Сората снова замолчал, не сводя с него отчаянно-решительного взгляда. Будет умолять, если понадобится, но не отступит.
– Хорошо. Обещаю поговорить с ней в твоем присутствии.
Он отошел на шаг, Кимура выскользнул из-под руки и, не оглядываясь, вышел вон.
Макалистер не любил давать обещаний, потому что знал – если сочтет нужным, нарушит их, как бы тяжело потом ни было. Стоя перед дверью комнаты Курихары и Чандлера, он действительно считал, что не может бездействовать. Кику он пока решил оставить в покое, хотя именно к ней скопилось больше всего вопросов.
– Могу я войти?
Хибики, кажется, не услышал вопроса. Сидел на кровати Сэма, прямой, как палку проглотил, и, опустив голову, мерно покачивался вперед-назад. Вроде бы даже шептал что-то, но с такого расстояния слов было не разобрать.
Генри подошел ближе.
– Вы никому не должны верить, Макалистер. – Хибики резко вскинул голову и безумным взглядом уставился ему в глаза. – Нет дружбы, нет любви, ничего нет. Вы хотите спросить, почему я обвинил Кимуру во лжи. Вы и сами запутались, вы готовы прикинуться слепым, если так вам будет легче. Вы думаете, что он не стал бы вам лгать. Думаете, что он чувствует то же, что и вы. Вы думаете, думаете и думаете… Почему у вас столько разных мыслей? Зачем вы пытаетесь залезть в это дерьмо? – Хибики криво усмехнулся. – Месть? Месть – это хорошо. Она уничтожает душу, это то, чего я хочу. Я тоже буду мстить, вместе с вами.
