«Неудобный остров миллионеры выбрали, — подумала Таня. — Чего бы свою колонию где-нибудь в районе Карибов не построить? И море теплей, и рейсы есть прямые».
Едва они с Питом устроились на самых модных в самолете местах (стюардесса сообщила, что на них всегда Филипп Киркоров летает) и выпили приветственного шампанского, Садовникова приступила к допросу. Дамские уловки побоку, сразу взяла быка за рога:
— Тебя кто ко мне подослал?
Пит захлопал глазами.
— Ресницы длинные, уже оценила, — усмехнулась Татьяна. — Давай, колись.
— Э-э… да я просто всегда в аэропорту смотрю, чтоб рядом с симпатичной девчонкой оказаться. Поболтать, а там — кто знает.
— Не заливай. Ты знал, что я лечу в Чили. И специально встал именно за мной.
— Да ничего я не знал! Я думал, ты в Европу.
«А правда, кто мог его прислать? Кто-то из колонистов? Бессмысленно. Я и так лечу к ним. Их враги? Но что я могу рассказать? Сейчас, пока на острове еще не была?! Валерочка охранника приставил? Он, может, и рад бы — да возможностей таких нет. Его контора? Брось, Таня, у тебя мания преследования».
— Пит, а зачем тебе на остров Пасхи? — вкрадчиво спросила Садовникова.
Он не колебался ни секунды:
— Каменных истуканов буду снимать, закаты на пляже Анакена. Большой проект, возможно, на целый путеводитель.
— Ты фотограф?
— Ну да. Во «Всемирном географе».
— Врешь!
Знаменитый журнал штурмовали многие из ее знакомых. Мечта любого креативщика — колесить по миру и рапортовать читателям о своих впечатлениях. Но никому — ни талантливым авторам, ни мастерам камеры — прорваться в синекуру не удалось. А тут какой-то до неприличия молодой (сколько ему? двадцать три, двадцать пять?) спокойно достает из спортивной сумки журнал, открывает на второй страничке. Демонстрирует собственный портрет и анонс:
Наш неутомимый Пит Дончев отправился в Эквадор и по пути в городок Баньос де Аква Санта увидел, как извергается вулкан «Огненное горло». Эвакуироваться вместе со всеми не стал — сделал для нас прекрасные снимки. Страницы 60–72.
Таня посмотрела фотографии. Пробежала глазами текст (посредственный, подписан дамой). Неожиданно ревниво спросила:
— Кто писал?
— Наша корреспондентка. Но ее уже уволили.
Снимки Пита выглядели яркими и слегка сумасшедшими. Солнце тонет в жерле вулкана. Два беспечных лица с банками пива в клубах черного дыма.
Таня недоверчиво спросила:
— Где ты учился?
— Первый фотоаппарат — дедовский «Зоркий С» — освоил в пять лет, — похвастался парень. — В школе — фотокружок, всякие конкурсы лет с одиннадцати. В десятом классе взяли на стажировку в Штаты, потом два года отпахал на магистра, потом все надоело, хотел бросать. И тут меня в «Географ» позвали.
Но Таня все равно не верила:
— И журнал оплачивает тебе бизнес-класс?
— В контракте специальный пункт. Если лететь дольше восьми часов, то да.
— До Парижа — четыре.
— Ну, тут я сам. Для понтов, — усмехнулся Пит. — Путешествую много, премиальных миль куча. Вот и сделал апгрейд.
Придраться не к чему. Но все равно странно.
Пит внимательно на нее взглянул:
— А зачем ты летишь в Чили? Может быть, к другу?
Контракт, конечно, требовал держать язык за зубами. Но как еще вызвать парня на откровенность? Решила сказать правду:
— Я лечу на работу.
— Куда?
— На остров Матуа.
— Да ты что?! — Пит подскочил в кресле. — На тот самый? Где русская колония?!
Восторг в глазах абсолютно щенячий.
— Ты о нем знаешь?
— Еще бы! Сколько лет пытаюсь туда прорваться!
— А я вот три недели назад впервые услышала.
— Ну, у меня работа такая — интересные местечки искать. В журнале никто заданий не придумывает. У главного над столом большой плакат висит: «ТЕМ НЕ ДАЁМ». Только два заветных места осталось: Эверест — не базовый лагерь, а самая вершина, конечно, и этот ваш Матуа.
— А что, туда настолько сложно попасть? — удивилась Татьяна.
— Вообще никак. — Пит залпом допил шампанское. — Только по особому приглашению плюс куча проверок. Я один раз подделал вызов. От местного якобы жителя. Специально выбрал старикана под девяносто. Егор Семенчук, ну а я ему — вроде внучатый племянник. Так что ты думаешь? Не просто местная полиция встречала — еще и этого Семенчука притащили. В кресле-каталке, прямо на пирс. Он мне пальцем грозил, кричал, что нехорошо врать. С тех пор я у них в стоп-листе, — тяжело вздохнул.
