когда меня наконец-то отсюда выпустят. Откуда? Ах, да. В то время я лежала
в дурдоме. В очень хорошем, комфортном дурдоме. Богатые и знаменитые
лечили здесь свои нервишки, пытались избавиться от всякого рода
зависимостей: нарко-, алко-, и, о, боги, даже от секс зависимости. А я всего
лишь пыталась восстановить потерянную после автокатастрофы память, и
«обрести покой от навязчивых видений». Навязчивыми видениями «это»
называли врачи. Я это никак не называла. Ну, подумаешь, я видела
призраков. Всяких: маленьких, больших, добрых и не очень. Из-за видений-
то я сюда и попала. Сначала, я просто плохо спала. Потом решила, что, вероятно, я лунатик. Но ведь лунатики не помнят, что им снилось, и с кем
они во сне разговаривали, а я ведь помнила. А потом, одним унылым утром, я выбежала на дорогу, вытолкнуть из-под колес несущегося грузовика
ребенка. Женщина, в которой я никак не могла вспомнить свою мать, обнаружила меня ревущей под дождем на середине дороги. Благо, это было
ранее утро выходного дня, и по ней никто не ездил. Оказывается, и ребенок и
грузовик мне привиделись. Так говорили врачи моей матери, моему отцу, которого я тоже естественно не помнила. Однако, чуть позже, уже в дурдоме, точнее в «доме отдыха для восстановления», я прочитала в Интернете, что
три года тому назад, на той дороге действительно грузовик сбил ребенка.
Дежавю? Я вроде никогда не верила в Дежавю. Точнее, та я, которая
родилась после автокатастрофы, во всякую чушь не верила. Хотя, и
признавать, что я сошла с ума, тоже не хотелось. Я активно отвечала на все
вопросы, тесты и прочее, делала вид, что потихонечку ко мне возвращается
память. По-крайней мере, я радовалась приходу отцу и матери, и даже стала
называть их «мама» и «папа», - на самом деле мне просто не хотелось их
расстраивать. Меня часто спрашивали, вижу ли я кого-нибудь. И я
отрицательно качала головой. Нет, не вижу, хотя я врала. Видела я их. Не
часто, но видела. Потом долго копалась в Интернете, и узнавала в лицах, отпечатанных в некрологе, увиденных мною призраков. Почти всегда это
были люди, погибшие либо вследствие несчастного случая: авария, банановая кожура, молния, либо убитые неизвестным. Они никогда у меня
ничего не просили, не говорили, даже, кажется, и не смотрели в мою сторону.
Так что я и не понимала, какого черта они вечно рядышком крутятся, и не
дают мне спокойно выздороветь. А потом я встретила Джуна.
Так вот, это был тот самый день, когда на улице было солнечно, но не
очень жарко, а воздух был чист и свеж. Я хорошо себя вела, и мне разрешили
погулять по парку одной. Я уже забрела достаточно далеко, когда поняла, что
у меня разболелась нога, и пора бы возвращаться, как вдруг увидела его. У
раскидистого клена, вальяжно прислонившись к стволу, стоял молодой
парень, щурил глаза от солнца, и улыбался. Черные всклокоченные волосы, кошачьи глаза: то ли темно-ореховые, то ли мутно-зеленые. Пожалуй, слишком полные для парня губы, растянутые в дружелюбно-приветственной
улыбке, смуглая кожа. На нем была красная футболка с изображением
скалящейся черепахи, потертые на коленках джинсы, и болотного цвета
кеды. Вряд ли он был одним из местных «психов» - такую одежду здесь не
позволяли. Скорее уж турист или просто искатель приключений. А может и
вовсе заблудился. Проведя краткий анализ внешности улыбчивого
незнакомца, я пришла к оптимистичному выводу. Парень был симпатичный, не особо высокий, и все же в целом весьма ничего. Впрочем, мое измученное
после аварии тело не жаждало никакой близости, и мне вполне хватало
просто посмотреть, а за погляд денег, как известно, не берут. Насмотревшись
вдоволь, я круто, насколько позволяла мне больная нога, развернулась, и уже
засобиралась обратно, как звонкий голос меня остановил.
- И что даже «пока» не скажешь?
