— Вы хотите сказать, что просто-напросто украли эту повозку?
— Нет. Я ее позаимствовала, — легкомысленно ответила Джудит, взмахнув рукой. — На время. Когда все кончится, я ее верну.
— Вы неисправимая, бессовестная, дерзкая девчонка, мошенничающая в карты и промышляющая конокрадством! — взорвался шокированный Маркус. — Нет, так нельзя! Нужно, чтобы кто-то остановил вас, иначе вы сотворите такое, что закончите жизнь на эшафоте.
Он вырвал у Джудит поводья и направил лошадь к обочине, в тень ежевичных кустов. Кляча опустила голову и тут же принялась щипать траву.
— Что вы делаете? — возмутилась Джудит.
— Еще не знаю. — Маркиз взял ее за плечи, и в этот момент токи, что циркулировали у них и между ними, слились в единый поток.
Джудит посмотрела мужчине в глаза, и ее непреклонная решимость растаяла. Сладостное тепло хлынуло по всему телу, согрев каждую ее клеточку, каждую ее косточку, каждый ее мускул.
— Ты заколдовала меня, Джудит, — хрипло прошептал он, не сводя с нее глаз. — У меня сейчас все смешалось, понимаешь? И я не знаю, что мне больше хочется — ударить тебя или овладеть тобой, но… так или иначе, ты должна быть моей.
Джудит не проронила ни слова. Казалось, она забыла, как произносить звуки, а знала лишь одно; ей нужно чувствовать на себе его руки, и даже не важно, грубо или нежно они будут к ней прикасаться.
Маркус почти застонал. Прижав Джудит к себе и судорожно найдя ее рот, он впился в него с такой силой, словно собирался казнить ее поцелуем. Она отозвалась на этот жестокий призыв без малейшего колебания. Под яростным напором его языка губы Джудит с готовностью раскрылись, руки сами обвились вокруг Маркуса, пальцы вцепились в его густые черные волосы.
А волны тепла продолжали ее укачивать. Это было совершенно новое, ни с чем не сравнимое ощущение, и она сдалась, уступила этому восторгу, припав к Маркусу и став его частью. Он посадил Джудит к себе на колени.
— Я хочу тебя всю, — нежно сказал Маркус, снова найдя ее губы.
Руки Маркуса ласкали ее нежные возвышенности под блузкой, и в этот момент она почувствовала, что какая-то доселе неведомая ее часть сама, независимо от ее воли, раскрывается перед ним. Уже не волна, а горячий вал грозил вырваться наружу и затопить, загасить любые ростки благоразумия.
— Господи, сколько же в тебе страсти, милая моя рысь! — Он поднял голову и посмотрел в ошалевшие, но, несомненно, жаждущие золотистые глаза.
— Это, должно быть, шампанское во всем виновато, — пробормотала Джудит, притягивая его голову к груди.
Маркус отстранился. Искры счастья в его глазах, дрожь в голосе, пламя желания — все это внезапно превратилось в едва тлеющие головешки.
— Я тебя правильно расслышал? Этот порыв страсти ты приписываешь только действию шампанского?
— Я думаю, оно способствует, — произнесла она и улыбнулась, однако глаза ее озорно поблескивали.
— Негодница, как тебя наказать за это?
Его руки снова нашли ее груди, а пальцы ловко расправлялись с пуговицами на юбке. И вот уже его пальцы, теплые, уверенные, знающие, на ее коже. Джудит затрепетала, ее тело выгнулось вперед.
— Как хорошо! — прошептала она.
— Вот это уже лучше, — пробормотал он. — И никакое шампанское тут ни при чем.
Он улыбнулся и, опустив руку на колено Джудит, не отрывая при этом взгляда от ее сияющих глаз, стал поднимать юбку, сантиметр за сантиметром. Край юбки поднялся до середины бедра, и ее кожи коснулось теплое дыхание летней ночи. Ладонь Маркуса скользнула выше…
— Знала бы ты, как я мечтал об этом! — признался он, улыбаясь и глядя Джудит в глаза, в то время как его пальцы продолжали мучительно-сладостное интимное вторжение. — Ты кромсала меня лезвием своего остроумия, а я глядел на твое тело и желал его.
Джудит не отвечала. Сощурив глаза, нервно облизывая губы, она устремилась навстречу новому, захватывающему ощущению.
Внезапно хрупкий мир их зародившихся чувств вмиг безжалостно разрушили шум голосов, топот ног и хриплые звуки сигнального рожка. Лошадь дернулась и пошла вперед на кусты. Джудит вскрикнула и быстро соскользнула с колен Маркуса, а тот, бормоча ругательства, нехотя взял поводья.
