Наш разговор был прерван приближением одного из воинов, который нес оружие, амуницию и украшения, и вмиг у меня в голове мелькнул ответ на один из вопросов, и была разрешена еще одна загадка. Я увидел, что эти вещи сняты с тела моего мертвого противника, и прочел в угрожающем и в то же время сдержанном взгляде воина, принесшего мне эти трофеи, ту же почтительность, какую раньше проявлял другой воин, принесший мне мое первоначальное обмундирование. Теперь только я узнал, что мой удар во время первого столкновения в приемном зале повлек за собой смерть моего противника.
Теперь объяснилось отношение ко мне моих хозяев. Я, так сказать, приобрел свои шпоры и, согласно суровой справедливости, отличающей марсиан, и побудившей меня, помимо прочих причин, назвать Марс планетой парадоксов – мне были представлены почести победителя – амуниция и звание убитого мною врага. Я был настоящим марсианским вождем и, как я впоследствии узнал, этим объяснялась представленная мне сравнительная свобода и то, что мне позволяли остаться в приемном зале.
Когда я повернулся, чтобы принять вещи убитого воина, я заметил, что Тарс Таркас и многие другие двинулись по направлению к нам. Глаза Тарс Таркаса с забавным недоумением разглядывали меня. Наконец он обратился ко мне:
– Вы говорите на языке Барсума, удивительно бегло для человека, который всего несколько дней был глух и нем к нашим словам. Где вы изучили его, Джон Картер?
– Это вы сами, Тарс Таркас, – ответил я, – доставили мне эту возможность, дав мне удивительную, способную учительницу. Своими успехами я обязан Соле.
– Это она ловко сделала, – ответил он, – но ваше воспитание в других отношениях оставляет еще желать многого. Знаете ли вы, как бы поплатились за неслыханную дерзость, если бы вам не удалось убить обоих вождей, чьи знаки вы теперь носите?
– Полагаю, что в этом случае один из них убил бы меня, – улыбаясь ответил я.
– Нет, вы ошибаетесь. Лишь вынужденный необходимостью самообороны марсианский воин решился бы убить пленника. Мы предпочитаем сохранять их для других целей, – при этом выражение его лица намекало на такие возможности, над которыми мне не было охоты задумываться.
– Но одно еще может спасти вас, – продолжил он, – если бы, во внимание к вашей удивительной доблести, боевому пылу и ловкости, вы были признаны Тал Хаджусом достойным служить у него, вы были бы приняты в общину и сделались бы полноправным таркцем. Пока мы не достигнем резиденции Тал Хаджуса, вам будут оказываться почести, принадлежащие вам по вашим подвигам. Такова воля Лоркас Птомеля. Мы будем обращаться с вами, как с таркским вождем, но вы не должны забывать, что все равно наши вожди ответственны за вашу благополучную доставку к нашему могущественнейшему и жесточайшему повелителю. Я кончил.
– Я выслушал вас, Тарс Таркас, – ответил я. – Как вы знаете, я не уроженец Барсума. Ваши пути – не мои пути, и я не могу действовать в будущем лишь так, как действовал до сих пор, то есть в согласии с велениями своей совести и принципами моего племени. Если вы оставите меня в покое, я никогда не трону никого, если же нет, то пусть каждый барсумец, с которым мне придется иметь дело, уважает мои права чужестранца, или пеняет сам на себя. В одном вы можете быть уверены: каковы бы ни были ваши окончательные намерения по отношению к этой несчастной молодой женщине, кто посмеет обидеть или оскорбить ее, должен будет считаться со мной. Мне известно, что вы презираете всякие проявления мягкости и великодушия, но я не могу сказать о себе этого, и я берусь доказать самому доблестному из ваших воинов, что эти качества вполне совместимы со свойствами хорошего бойца.
Даже Тарс Таркасу, по-видимому, понравился мой ответ, хотя он отозвался на него достаточно загадочной фразой:
– А я думаю, что знаю Тал Хаджуса, джеддака Тарка.
Теперь я посвятил свое внимание Дее Торис, помог, встать ей на ноги и направился с ней к выходу на виду у растерявшихся стороживших ее гарпий и под вопросительные взгляды вождей. Разве я сам теперь не был таким же вождем! Ну, что же, я готов был принять на себя ответственность вождя. Никто не остановил нас, и вот Дея Торис, принцесса Гелиума, и Джон Картер, виргинский джентльмен, сопутствуемый верным слугой Вулой, вышли при гробовом молчании из приемного зала Лоркас Птомеля, джеда барсумских тарков.
