Ближе и ближе подходил приговоренный человек. Теперь я услышал, как он остановился передо мной. Раздалось неясное восклицание, и затем он шагнул ближе. Я почувствовал, как он стал на колени рядом со мной, и крепче сжал цепь. Он нагнулся ко мне совсем близко. Теперь мне нужно было открыть глаза, найти его горло, схватить его и нанести ему в ту же минуту один могучий, смертельный удар.
Все произошло так, как я рассчитал. Момент между открытием моих глаз и падением цепи был короток, что я не сумел остановиться, хотя в этот краткий миг успел разглядеть, что лицо, так близко склонившееся к моему лицу, было лицом Карториса…
Боги! Что за лукавая и жестокая судьба придумала этот страшный конец? Что за удивительная цепь событий привела моего мальчика как раз в тот момент, когда я мог убить его? В эту страшную минуту великодушное провидение затмило мой разум, и я упал без сознания на безжизненное тело моего единственного сына.
Придя в себя, я почувствовал, что на лоб мне легла твердая прохладная рука. В течение минуты я не открывал глаз. Я старался собрать обрывки мыслей, скользивших в моем усталом, переутомленном мозгу.
Наконец в сознании всплыла жестокая действительность, и тогда я не посмел открыть своих глаз – из страха увидеть того, кто лежал рядом со мной. Меня удивляло то, что кто-то старается привести меня в чувство. Кто это мог быть?
Вероятно, Карторис привел с собой товарища, которого я не заметил. Что же! В конце концов я должен увидеть неизбежное! И я со вздохом открыл глаза…
Надо мной склонился Карторис с большим кровоподтеком на лбу в том месте, где ударила цепь, но живой, слава богу, живой! С ним никого не было. Раскрыв объятия, я заключил в них моего мальчика, изнемогая от счастья, безумного счастья, которое сразу охватило меня.
Тот краткий миг, в который я увидел и узнал Карториса, был, вероятно, достаточным, чтобы ослабить силу удара. Он сказал, что пролежал без сознания некоторое время, как долго – он не знал.
– Но как ты вообще попал сюда? – спросил я, удивленный, что он нашел меня без проводника.
Благодаря находчивости, с которой ты известил меня через Партака о своем существовании и заключении. До того, как он пришел за своими доспехами и мечом, мы считали тебя мертвым. Прочтя твое письмо, я сделал, как ты приказал, то есть дал Партаку выбрать доспехи и потом принес ему драгоценный короткий меч, но в ту минуту, как я выполнил обещание, которое ты, очевидно, дал ему, мои обязательства в отношении его прекратились. Я начал расспрашивать его о твоем местопребывании, но он ни за что не хотел отвечать; он был глубоко верен Зат Аррасу.
– Я потребовал от него точных указаний о твоем месте заключения; но он продолжал упорствовать, отказываясь сообщить что бы то ни было. В отчаянии я велел отвести его в подвал, где он теперь и находится. Никакие угрозы, никакие подкупы, даже баснословные, его не трогали. Единственный его ответ на все наши домогательства был таков: «Когда бы ни умер Партак, сейчас или тысячу лет спустя, никто не сможет сказать, что в долину Дор ушел изменник!»
Наконец Ксодар, который бывает находчив как бес, придумал способ вырвать от него нужное нам указание. Он предложил Хор Вастусу надеть вооружение зодангца и дать заковать себя в цепи в камере Партака. Благородный Хор Вастус в течение пятнадцати дней томился в подвале, но не напрасно. Мало-помалу он завоевал доверие и дружбу Партака, и, наконец, сегодня Партак, думая, что говорит со своим близким другом, точно объяснил ему, в какой камере ты заключен.
– Мы отыскали в архиве планы гелиумских погребов; но найти тебя оказалось все же делом нелегким.
Отверстия, ведущие из колодцев, непосредственно связанных с погребами, расположены под правительственными зданиями и всегда охраняются. Поэтому, когда я спустился к выходу у дворца, который занимает Зат Аррас, я нашел там зодангского солдата, несущего караул. Я там же и оставил его, проходя мимо, но оставил мертвым. А сюда я подоспел как раз вовремя, чтобы быть укокошенным тобою, – заключил он со смехом свой рассказ.
Говоря все это, Карторис возился над замком моих кандалов; через минуту он с радостным восклицанием сбросил их на пол. Я с облегчением поднялся. Наконец я освободился от ужасного железного кольца, которое сдирало мою кожу столько времени.
