Около трех месяцев Россини содержали почти в полной изоляции. Когда Дюпре удалось проникнуть к Россини и он стал умолять композитора написать новую оперу, в которой он мог бы спеть, Россини ответил: «Я пришел на сцену слишком рано, а вы – слишком поздно». В это же время в Париже находились Спонтини, Мейербер и Доницетти> 7 , и пресса язвительно замечала, что в городе не хватает новых опер, хотя нельзя сказать, что не хватает композиторов. Директор «Опера» хотел почтить приезд Россини гала-концертом, в который вошли отрывки из «Севильского цирюльника», «Отелло», «Осады Коринфа» и «Вильгельма Телля», но Россини не смог прийти. «Ревю э газетт мюзикаль» Шлезингера, все еще не простившая композитору того, что проиграла сражение за «Стабат матер», принялась бранить его за нежелание писать оперы для парижской сцены.
20 июня Россини написал Антонио Дзоболи в Болонью: «Мое лечение медленно продвигается вперед. Я живу, постоянно испытывая лишения. Чивьяле говорит мне добрые слова; поживем – увидим!» 20 августа он сообщает Дзоболи: «Лучше поздно, чем никогда. Я не хотел писать тебе до тех пор, пока не продвинусь в своем лечении, чтобы проинформировать о состоянии своего здоровья. Обстановка в Париже показалась мне ненадежной и работающей против предписанного мне курса лечения; тысяча случайностей и постоянных раздражающих моментов препятствовали прогрессу моего лечения. Но в течение последних трех недель все изменилось, и теперь я с уверенностью могу сказать, что я абсолютно доволен, что приехал сюда для восстановления своего здоровья. В конце сентября я вернусь в Болонью и мы сможем осуществлять наши ежедневные прогулки и есть вкусные tortellίnί[62]».
Леон Пилле, который вскоре должен был стать директором «Опера», умолял Россини представить ему новое произведение, возможно, в августе. «Я слишком плохо себя чувствую, чтобы рискнуть начать писать что-то новое, – ответил ему Россини. – Если вы непременно хотите поставить одну из моих работ в «Опера», я назову вам одну, с которой хотел дебютировать в этом театре, когда осуществлял руководство им, – «Дева озера», которую не удалось поставить в театре «Итальен» удовлетворительным образом, несмотря на достоинства некоторых исполнителей. Я считал эту оперу наиболее подходящей для французской сцены, для нее в большей мере, чем для остальных опер, необходимы ваши большие хоры, великолепный оркестр и прекрасная постановка. В этом смысле я предпочитаю ее «Осаде Коринфа». Я даже попросил Эммануэля Дюпати> 8 изменить либретто в этом направлении, но мне пришлось отказаться от намерения поставить ее, так как у меня не было певца, который мог бы исполнить партию Малькольма. Теперь, когда в вашем распоряжении есть [Розина] Штольц, вы можете извлечь из этого большую выгоду». Обстоятельства помешали Пилле воплотить в жизнь предложение Россини, в результате длительные, но малоэффективные переговоры привели к постановке на сцене «Опера» в декабре 1846 года курьезного пастиччо из фрагментов из произведений Россини под названием «Роберт Брюс».
Необходимость оставаться большую часть времени в одиночестве и посвящать все утро лечебным процедурам угнетала Россини, сильно страдавшего в это время от мыслей о смерти. Однако его физическое состояние улучшилось настолько значительно, что 20 сентября 1843 года они с Олимпией выехали из Парижа в Болонью. Неделю спустя в Турине он посетил Филармоническую академию. Покинув Турин 28 сентября, он прибыл в Болонью 4 октября и сразу же принялся за дела музыкального лицея. Он стал посещать постановки опер, особенно если предложенное произведение было новым или принадлежало кому-нибудь из его друзей. Одной из первых опер, услышанных им в октябре в Болонье, стала местная премьера вердиевского «Навуходоносора», уже названного «Набукко». В этом же месяце он получил в письме от Мейербера официальное сообщение о том, что в июне он был избран почетным членом Берлинской королевской академии изящных искусств.
В начале 1844 года Россини временно пробудили от творческой летаргии, обратившись к нему с просьбой принять участие в праздновании городом Турином трехсотлетней годовщины со дня рождения Тассо. Взяв за основу «Хор бардов» из «Девы озера», он увеличил его, превратив в своего рода кантату на стихи, написанные по этому случаю графом Джованни Маркетти, литератором из Синигальи, жившим тогда в Болонье. Россини написал новую интродукцию, изменил аккомпанемент и добавил заключительную часть, которую сочли особенно эффектной, когда 10 марта 1844 года новый «Хор» исполнили в большом салоне палаццо Кариньяно в Турине.
