Однако день шел за днем… И однажды вечером миссис Трамп сказала:
— Что-то она долго едет, эта ваша сиделка. Еще один такой денек, как сегодня, — и сиделка понадобится мне самой.
Ее слова, как ни странно, оказались пророческими.
На следующее утро мистер Гонт случайно задел жемчужные бусы, которые миссис Трамп обожала, никогда не снимала и носила всегда, даже под фартуком и халатом, — когда готовила, пылесосила или вытирала пыль. Миссис Трамп исползала на коленках всю спальню и нашла почти все жемчужины. Но три шарика закатились под дверь, да так и остались лежать на площадке у лестницы. Не прошло и нескольких минут, как миссис Трамп наступила на них, поскользнулась и пролетела вниз целый лестничный марш. Грохот был такой, словно рухнул дом.
Джон и Филиппа выскочили из своих комнат как ошпаренные и обнаружили миссис Трамп без сознания на полу. Нимрод вызвал «скорую помощь», и прибывшие санитары увезли бедняжку в больницу Килдэра на соседнюю 78-ю улицу, где ей без промедления сделали операцию. Но и после операции она все никак не приходила в себя.
Когда хирург, доктор Сол Хадсон, вышел к Нимроду и близнецам, лицо его было мрачнее тучи. С таким лицом впору ходить по кладбищу, а не общаться с родственниками больных. Ничего доброго это не предвещало.
— Мы сделали все, что могли. Боюсь, остальное не в наших силах, — сказал он. — Время покажет, станет ли ее организм бороться за жизнь. Пока она не реагирует ни на какие внешние раздражители. Чем дольше она пробудет без сознания, тем больше оснований для беспокойства. Очень сожалею, но ничего более утешительного сообщить пока не могу.
— А можно ее увидеть, доктор Хадсон? — спросил Джон.
— Конечно.
Хирург провел их к кровати миссис Трамп. Голова ее была в бинтах, лицо — землисто-пепельного цвета. Она лежала в отдельной палате, причем вид из окна открывался прямо на садик во дворе дома Гонтов. Ни близнецы, ни Нимрод не могли произнести ни слова.
— Все-таки хорошо, что отсюда виден наш дом, — наконец произнесла Филиппа. — Миссис Трамп была бы рада.
— Да, наверняка, — кивнул Нимрод.
— А мы ничем не можем ей помочь? — спросил его Джон. — Джинн-сила не сработает?
— Боюсь, что нет, — сказал Нимрод. — Да я и не знаю, как тут подступиться. Работа мозга очень сложна, и джинн никогда не следует в нее вмешиваться. Иначе получаются чудища. Этакие Франкенштейны.
— Жаль, что здесь нет мамы… — вздохнула Филиппа и тут же виновато улыбнулась Нимроду. — Нет, не думай, ты отлично со всем справляешься. Не сомневайся. Просто я очень скучаю по маме. И мне было бы легче, будь она рядом.
— Запали мою лампу! Еще бы! — воскликнул Нимрод. — Моя сестра, то есть ваша мама, — совершенно уникальная женщина.
Близнецы не отходили от постели миссис Трамп, держали ее за руки, пытались с ней разговаривать. Но она не приходила в сознание. Нимрод тоже остался с племянниками в больничной палате. Он всячески их ободрял, высказывал обнадеживающие прогнозы, обещал им скорое и полное выздоровление миссис Трамп. Но и он, и дети в глубине души понимали, что для оптимизма никаких оснований нет. Наконец Джон встал и подошел к окну. За небольшим больничным садиком и их собственным задним двором в их доме, а еще точнее — в отцовской спальне мелькнула тень. А пару секунд спустя в окне этажом ниже появился мужской силуэт.
— Странно, — пробормотал Джон.
Нимрод вмиг оказался у окна.
— Ты что-то увидел?
— Что-то или кого-то, — ответил Джон. — Но дома никого, кроме папы, нет. Разве что Монти.
Монти была кошечкой, причем совершенно особенной, поскольку родилась она человеком — женщиной по имени Монтана Негодий. В кошку ее не так давно превратила миссис Гонт.
— Но папа не встает. А Монти выглядит совсем иначе, — добавил Джон.
— Только бы там ничего не случилось! — встревожилась Филиппа. — Новых неприятностей я не выдержу.
— Пойдемте-ка все домой, — сказал Нимрод. — Здесь от нас все равно толку мало.
