Глава 2, в которой Джим изобретает маяк, большой и маленький враз
На следующее утро небо было все еще хмурым и пасмурным.
Первое, о чем вспомнил Джим, проснувшись, был странный сон, который он видел ночью. Как будто стоит он под высоким деревом, совершенно сухим и мертвым. На дереве больше не растут листья, и кора сошла, так что видно голую высохшую древесную плоть. Ствол растрескался, как от множества молний. На самом верху этого огромного мертвого дерева на суку сидит ужасно большая птица, какая-то облезлая и жалкая. Птица молчит, но из ее глаз текут огромные слезы, каждая размером с цеппелин. Вообще-то, Джим хотел удрать в страхе, что если эти слезищи упадут на него, наводнения не избежать.
Тут большая птица воскликнула:
– Джим Кнопка, прошу тебя, не убегай!
Удивленный Джим остановился и спросил:
– Откуда ты меня знаешь, большая птица?
– Так ты же мой друг! – отвечала птица.
– Как я могу тебе помочь, большая птица-бедняжка? – спросил Джим.
– Пожалуйста, помоги мне спуститься с этого ужасного мертвго дерева, Джим, – ответила птица, – иначе придется здесь умирать. Мне так одиноко, так ужасно одиноко.
– Ты что, не умеешь летать? – прокричал ей Джим. – Ты же птица.
– Джим, ты больше не узнаешь меня? – отозвалась птица невероятно печальным голосом. – Разве я могу летать?
– Пожалуйста, не плачь, – попросил сильно расстроенный Джим, – у тебя ужасно большие слезы. Если они прольются на меня, я утону. Тогда я больше не смогу тебе помочь.
– Ах, мои слезы ничуть не больше твоих, – возразила птица. – Глянь-ка на них хоть разок!
И Джим стал внимательно следить за падающей слезой и, к своему удивлению, заметил, что чем ниже она падает, тем меньше становится. А когда слеза, в конце концов, упала ему на руку, он это едва ощутил, в такую крошечную капельку она превратилась.
– Да кто же ты, большая птица? – спросил Джим.
А птица крикнула в ответ:
– Взгляни на меня как следует!
И внезапно в глазах у Джима прояснилось, и он увидел, и птица вовсе никакая не птица, а господин Тур Тур. И тогда Джим проснулся.
За завтраком в обществе госпожи Ваас и маленькой принцессы сон так и не давал ему покоя.
– Ты все еще сердишься на меня за вчерашнее? – спросила у него маленькая принцесса, очень переживавшая за то, что она обидела Джима.
– За вчерашнее? – рассеянно переспросил Джим. – Почему?
– Из-за того, что я тебе сказала «Ну вот видишь!».
– А-а, – протянул Джим. – Ничего страшного, Ли Си.
Только когда пришел Лукас и поинтересовался, хорошо ли они спали, Джим рассказал про свой странный сон. После его рассказа Лукас довольно долго молчал, выпуская из трубки густые облака дыма.
– Мда, мнимовеликан, – пробасил он. – Я часто его вспоминаю. Тогда в пустыне «Конец Света» мы бы без него пропали.
– И как он там? – пробормотал Джим.
– Кто его знает, – сказал Лукас. – Наверное, он так и живет в полном одиночестве у своего оазиса.
После завтрака госпожа Ваас убрала со стола, и маленькая принцесса стала помогать ей мыть и вытирать посуду, а Джим с Лукасом в это время принялись отвечать на многочисленые письма. Лукас писал, а Джим помогал как мог тем, что под каждым ответом рисовал в качестве подписи свою черную рожицу, складывал письма и распределял их по конвертам, наклеивал на них почтовые марки, а потом заклеивал уже готовые письма.
Когда все письма были готовы, то даже у Лукаса-машиниста, который и вправду был очень сильным, рука заболела. А Джим, который смачивал края всех конвертов и марки языком, совсем обессиленный, откинулся на спинку стула и сказал:
– Бобе бой, бу и баботенка!
Вообще-то он хотел сказать:
– Боже мой, ну и работенка!
Но язык у него приклеился ко рту. И ему пришлось еще раз почистить зубы и прополоскать рот, а то он не смог бы со всеми обедать.
