Разве он не заслужил еще несколько лет жизни, чтобы увидеть, как повзрослеют его внуки? Его уже не будет, чтобы порадоваться за Джеймса, когда он в первый раз попадет в гриффиндорскую команду по квиддичу. Он не придет на свадьбу Джорджа и Анджелины, никогда не узнает, как они назовут своих детей. Никогда не развернет упаковку с магловскими торцевыми ключами, не воспользуется ими для завершения самодельных крыльев на своем призовом форде «Англия». Автомобиль так и останется стоять в гараже, наполовину покрашенный, с одной выпавшей фарой, до тех пор, пока не проржавеет насквозь и не потеряет все то, что вложил в него дедушка. Никто другой не станет о нем заботиться. В конце концов, его просто увезут куда–то и утилизируют. Похоронят.
Гарри встал в конце прохода, помогая Джинни подняться на ноги. Лили и Альбус тоже поднялись со своих мест, но Джеймс продолжал сидеть. Он смотрел прямо перед собой, его щеки пылали. Ноги просто отказывались служить. Секунду спустя Джинни повела Альбуса и Лили вверх по проходу к гробу. Джеймс почувствовал, как его папа сел рядом с ним. Никто не произнес ни слова, но Джеймс ощутил прикосновение ладони к своей спине. Это немного утешило его. Совсем чуть–чуть.
Несколько минут спустя помещение почти полностью опустело. Джеймс моргнул и огляделся вокруг. Он заметил, что большинство направилось наружу, туда, где светило ослепительное солнце. Гарри по–прежнему сидел рядом с сыном. Джеймс поднял глаза на него, некоторое время изучая лицо отца, затем опустил взгляд. Они поднялись вместе и прошли по проходу.
Раньше Джеймсу не приходилось бывать на похоронах, но об одних он неоднократно слышал. Тезка Альбуса, директор Дамблдор, сделал очень много для его отца. Он слышал, что на похоронах Дамблдора Фоукс, феникс, пролетел у всех над головами, и неожиданно могила запылала, коротко и восхитительно. Джеймс не был знаком с Дамблдором, но разве мог тот старик быть благороднее, чем его дедушка? Разве что–нибудь столь же чудесное и прекрасное не могло бы произойти для Артура Уизли? Но, к своему сожалению и печали, Джеймс понимал, что не могло.
По ступеням он поднялся к гробу и заглянул в него. Он не смог бы этого сделать, если бы отец не стоял рядом, положив свою большую руку Джеймсу на плечо. Дедушка выглядел так же, но по–другому. Что–то случилось с его лицом. Джеймс не понимал, что именно, но потом догадался: просто дедушка умер. Вот и все. Неожиданно, в памяти возникло воспоминание: дедушка сидит на стуле в старом семейном гараже и показывает игрушечный самолетик пристроившемуся у него на коленях Джеймсу. Он держит его на уровне глаз удивленного малыша, заставляя летать туда–сюда над верстаком, и имитирует реактивный шум. Джеймс тогда не знал о том, что вспомнил сейчас: самолетик в руках дедушки летал хвостом вперед. Улыбаясь, дедушка подмигнул тогда Джеймсу:
– Метла с сотней маглов на борту, – смеялся он. – Знаешь, я никогда не видел, как они летают. Надеюсь, однажды это случится, мой мальчик. Искренне в это верю.
Джеймс зажмурил глаза так сильно, как только мог, но это было бесполезно. Он зарыдал, громко и сухо всхлипывая, и наклонился к краю гроба. Гарри Поттер положил руку на плечо сына и держал его крепко, медленно укачивая, пока тот плакал, безнадежно и беспомощно, как ребенок, которым он все–таки был.
***
– Конечно, в тот день не было никакого дня рождения, – говорила Молли Одри, жене Перси, когда они стояли в солнечном дворе Норы, держа в руках чашки с пуншем. – На самом деле он родился в феврале. Мы хотели отметить его семьдесят восьмой с половиной день рождения. Только так мы могли удивить его. Конечно, я должна была знать, что он найдет способ посмеяться последним, господь с ним. Ох, Одри...
Джеймс зачерпнул себе стаканчик пунша и отошел от стола, не желая больше ничего слышать. Хагрид сидел на одном из крошечных шезлонгов, вдавив его в землю. Ему было явно неудобно.
– Я знал Артура еще, когда он учился в школе, да, – говорил Хагрид Андромеде Тонкс, сидевшей за столом рядом с ним. – Не могу припомнить человека со столь же мягкой душой, это точно. Всегда готов улыбнуться и рассказать что–нибудь. Но обладал острым умом. Острым, как коготь.
