— Я хочу, чтобы в зеркале появлялось отражение той моей внешности, которую видят все смертные!
Затем она сбросила плащ и подбежала к ручью, приговаривая:
— Теперь-то я увижу красавицу Зикси!
Но тут она издала душераздирающий вопль. Гладкая поверхность воды отразила все то же знакомое сморщенное лицо древней старухи. Волшебный плащ не исполнял желаний тех, кто завладевал им обманом.
Зикси пришла в такое отчаяние, какого с ней еще никогда не бывало. Она упала на землю и пролежала там целый час, горько рыдая. Когда же она поднялась, то от ее слез возникло два ручейка, убегавших в заросли. Оставив валяться на земле драгоценный плащ, для приобретения которого она затратила столько выдумки и сил, королева направилась к большой реке. Там она обнаружила крокодила, который лежал у воды и лил слезы, что напомнило Зикси ее собственные рыдания.
— Почему ты так горюешь, друг мой, — осведомилась она у крокодила. Будучи колдуньей, она умела понимать язык животных и птиц.
— Потому что я не могу залезть на дерево, — произнес крокодил сквозь слезы.
— Но зачем тебе захотелось залезть на дерево?
— Затем, что я этого не могу, — и крокодил снова заплакал.
— Но это просто глупо! — презрительно воскликнула Зикси.
— Ну уж во всяком случае не глупее многих желаний, которые не дают покоя людям, — буркнул крокодил.
— Возможно, ты и прав, — вздохнула Зикси и удалилась в глубоких раздумьях.
Пока она шла по берегу реки, надеясь найти того, кто перевез бы ее на другую сторону, стало темнеть. Из дупла большого дерева вылетела сова, села на пень и жалобно заухала.
— Почему ты так жалобно ухаешь? — спросила ее Зикси.
— Потому что я не могу плавать в воде, как рыба, — ответила сова и так жалобно запричитала, что Зикси содрогнулась.
— Но почему тебе так хочется плавать? — спросила она сову.
— Потому что я не умею, — ответила птица и со вздохом спрятала голову под крыло.
— Но это же глупо! — отозвалась королева.
— Не глупее, чем желания иных людей, — возразила сова.
— Ты, наверное, права, — признала королева и двинулась дальше, понурив голову.
Наконец Зикси нашла лодочника, который согласился перевезти ее на другой берег. В лодке сидела маленькая девочка, которая горько плакала. Когда Зикси спросила у девочки, почему она так горько плачет, та ответила:
— Потому что я хочу быть мужчиной.
— Почему ты хочешь быть мужчиной? — удивилась Зикси.
— Потому что я маленькая девочка, — проговорила малышка сквозь рыдания.
Зикси рассердилась.
— Ты маленькая глупышка! — воскликнула она.
— Может быть. Но вокруг полным-полно больших глупцов, — последовал ответ.
Зикси ничего не сказала, но подумала: «Мы все похожи: крокодил, сова, малышка и могущественная королева Страны Икс. Мы все хотим получить то, чего у нас нет, причем не потому, что это сделает нашу жизнь лучше, а просто потому, что это нам недоступно. Если я называю их всех глупцами, то и себя должна счесть такой же глупой. Ведь я хочу увидеть в зеркале свое красивое лицо, хота знаю, что это невозможно. Боюсь, что мне следует примириться с судьбой и не роптать».
Это было мудрое решение, и она долго его придерживалась. Вообще, следует отметить, что Зикси была не так уж и плоха, — ведь далеко не все умеют признать свои ошибки и впредь стараться их не совершать, а именно так она и поступила.
16. Плоскогорье над облаками
Я уже говорил, что между Ноландией и Страной Икс протянулись высокие горы, но к северу от города Ноль раскинулись горы еще выше. Казалось, они пронзают облака, и люди поговаривали, что Луна порой останавливается, чтобы немножко отдохнуть на вершине.
Эти горы как бы состояли из нескольких частей. Сначала шли крутые склоны, потом начиналась большая равнина, затем снова уходили ввысь склоны и снова начиналась равнина и так далее. Сочетание крутых склонов и равнин напоминало огромные ступеньки, и потому жители Ноландии, гордившиеся Северными Горами, иногда называли их Гигантской Лестницей, хотя, конечно, не нашелся бы такой великан, который сумел бы подняться по этим ступенькам.
Многие ноландцы поднимались на первое плоскогорье, где паслись стада овец. Находились смельчаки, которые забирались и на вторую горную равнину, но выше уже не поднимался никто. Эти кручи были необитаемы, разве что орел или гриф находили себе пристанище в какой-нибудь расселине.
