Но лакей упрямо уставился на свои руки.
— О науке вы ничего не говорили.
— Господи, парень! — не выдержал Тобиас.
— Не кричите на меня, мистер Отс. Я помню все, что слышал.
— В чем же вы сомневаетесь?
Джек Мэггс разжал кулаки, теперь его руки лежали на коленях и было видно, как изуродована одна из них.
— Я ничего не подписывал.
Тобиас испугался, что теряет субъекта. Видимо, он повел игру слишком открыто. Мэггс понял, что он ему нужен.
— Очень жаль, мистер Мэггс, потому что сделка заключена и достаточно надежно, так что и в суд можно подать. А сейчас я предлагаю начать с движений. — Тобиас Отс придал голосу строгость и неумолимость мирового судьи. — Они называются «пассами».
— Нет!
— Смотрите мне в глаза, — сердито прикрикнул на него Отс и начал разводить руками перед злыми, с отяжелевшими веками глазами Мэггса. — Смотрите на мои руки.
Наконец Джек Мэггс смог увидеть, как это проделывается. Он сидел на стуле, насторожившись, вполоборота, словно эти белые ладони могли причинить ему зло.
— Вы меня слышите? — спросил Тобиас.
— Да, я вас слышу.
Тобиас с явным облегчением выдохнул воздух через алые губы. Он потянулся к столу и взял один из блокнотов и перо.
— Вам удобно?
Лакей раздраженно пошевелился в кресле, чтобы спине стало удобнее.
— Да.
— Боль не ушла?
— Оставьте меня в покое.
— А теперь, Джек Мэггс, вы и я представим себе место, где нет боли. Вы можете найти такое место?
— Оставьте меня в покое. Боль всегда со мной.
— Тогда мы нарисуем картину, как в сказке. Мы представим себе дверь такой толщины, что никакая боль не проникнет сквозь нее. Мы представим себе высокие стены из крепкого камня.
— Тюрьма…
— Очень хорошо, отличная тюрьма со стенами толщиной двадцать футов…
Но тут загипнотизированный субъект начал сильно размахивать руками и кричать:
— Нет! Нет, черт побери!
— Тише, — зашипел на него Тобиас. — Вы слышите меня? Тише. Не хотите в тюрьму, можно перебраться в благословенную крепость. В замок с бойницами и развевающимися флагами. А может быть, просто дом. Не имеет значения.
— Дом.
— Хорошо. Крепкий дом с двойными стенами из лондонского кирпича и дубовыми ставнями на окнах.
— И «Братьями Моррисон» на двери.
— Очень хорошо. Еще бы. Замки и задвижки работы наших славных старых братьев Моррисон. Вот мы уже на крыльце. Где боль?
— Проклятая боль. Она всегда следует за мной.
— В каком виде? Всегда в одном? В виде человека? Какого-нибудь животного?
— Я пытаюсь увидеть. Пытаюсь.
— Хорошо. Молодец.
— Когда я смотрю на нее, она меняется. Теперь уже их две.
— Человек и животное?
— Нет, нет, не беспокойте меня, не беспокойте. Оставьте меня.
— Хорошо. Боль не прошла?
— Нет, конечно. Я же сказал вам. Она всегда со мной. Я должен прекратить все, остановить.
— Мы можем остановить это, войдя в дом и оставив боль за дверью.
— Я должен это сделать?
— Да, должны.
Пауза.
— Где вы теперь?
— Да поможет мне Бог. Я сделал то, о чем вы сказали. Я вошел в дом.
— А где Призрак?
— Вы знаете ответ.
— Он в доме или остался за стенами дома?
Джек Мэггс зажал уши руками.
— Он внутри или снаружи?
— Как могу я увидеть, где он, когда вы все время разговариваете со мной? Оставьте меня, пожалуйста. — Лакей замолчал, нахмурившись. — Здесь много людей. Я не вижу его.
— В доме люди?
— И очень много.
— Кто они?
— Я их не знаю.
— Какого рода люди?
— Джентльмены… и леди.
— Что они делают?
— Бродят везде, что-то высматривают. Открывают ящики комодов и стенные шкафы.
— А как Призрак?
— Смотрит в окно и очень возбужден.
— Потому что он не в доме?
— Да, не в доме.
— Боль прошла?
— Нет, боль усилилась. Здесь никого не должно было быть. Это мой дом, а не их.
— Да, это ваш дом. Только ваш.
— Они не хотят, чтобы он был мой. Они отнимут его у меня.
— Нет, это ваш дом, Джек Мэггс. И вы знаете это. Вы должны изгнать из него все, что вас раздражает.
— Они не послушаются меня, сэр. Ведь я не джентльмен.
— А вы пробовали?
— Да, да, — взволнованно, с чувством воскликнул Джек Мэггс. — Сто раз я повторял им это, но они не слушают меня. И я вынужден делать то, что они велят.
— Что же нам теперь делать? Что может убедить их, как вы думаете?
— О, сэр, возможно, что-то вроде… старой доброй двойной кошки.
