Дэвид собственнически обнял жену за талию.
– Как же, дожидайся!
Дени засмеялся.
– Как вижу, у вас все еще медовый месяц.
– И сейчас, и до скончания века, – проворчал Дэвид. – Меня омолодила не эта чертова ванна, а Мегги. И меня с ней не разлучит ни Консилиум, ни сам Сатана!
Маргарет покачала головой с притворным возмущением. Она была высокой жгучей брюнеткой и, хотя ей исполнилось тридцать, уже стала Соинтендантом Европы, как и ее муж. В Консилиум ее не выдвинули, к чему она как будто относилась с полнейшим равнодушием.
– Дэвид, дурачок ты мой миленький! Ну, что мне с ним делать, Люсиль?
– Дени отказался от магнатства, – ответила та негромко. – В этом нет ничего зазорного.
Она промолчала о том, что, откажись и Дэвид, у Поля теперь, вероятно, не было бы соперников, оспаривающих у него пост Первого Магната. Только сын Джеймса Макгрегора мог представлять человечество в Галактическом Содружестве столь же достойно, как Поль Ремилард.
Следом за Сокорро и Томом гости вышли в великолепную парадную гостиную, где кресла были сгруппированы около огромного камина. Пожилая женщина в темном платье и белом переднике как раз внесла большой кофейник, а следом вошла дочь ректора с подносом, уставленным чашками и блюдцами.
– Это Сьюзен О'Брайен. Она приготовила моле де поблано, которое доставило такое удовольствие всем нам, – сказала Сокорро. – А помогает ей наша дочь, Мария Сова, которая все это время отражала атаки ряженых.
Гости произнесли положенные случаю слова, после чего ректор и первая леди показали Дэвиду, Маргарет и полтроянцам некоторые из антикварных сокровищ, украшавших комнату, в том числе портрет второй миссис Дэниел Вебстер, чудесную статуэтку работы Ядвиги Маевской и разные изделия доколумбовой эпохи из коллекции Дартмута, одолженные ректору на время.
В дверь позвонили.
– Черт! – сказала Марий Сова, наливавшая кофе. – От этих ребят ни минуты покоя нет.
– Отчего бы не поручить их на этот раз мне? – предложила Маргарет и направилась в прихожую прежде, чем Сокорро и Том успели возразить. – У нас в Шотландии такого обычая нет. Мне это очень интересно.
– Правда? – сказала Мария. – Конфеты в корзинке на столике у двери. Выкуп – по штучке на каждого. А если это студенты, то смотрите не поддайтесь на их уговоры и больше чем по одной не давайте.
– Не бойтесь! – Маргарет засмеялась.
Хотя снаружи крыльцо было ярко освещено, в самой прихожей горела только одна небольшая хрустальная люстра; там царил полумрак. Маргарет Стрейхорн взяла со столика корзинку и открыла дверь.
За ней стояли нетерпеливым полукругом пятеро детей лет десяти – одиннадцати. Мисс колониальных времен в домино, Братец Кролик, ведьма вся в гриме, пират с повязкой на глазу и бродяжка в маске клоуна. Маргарет была очарована – и одновременно с изумлением заметила, что все дети были оперантами, а их сознания плотно экранированы.
– Выкуп! – сказали они хором.
В этот момент Гидра нанесла удар.
Маргарет Стрейхорн обладала сильным сознанием, особенно в метаобластях принуждения и созидания, и ей помогла секунда заэкранированного удивления в то мгновение, когда Гидра сфокусировалась на ее макушке. И это спасло ей жизнь.
Когда ее волосы вспыхнули, Маргарет пронзительно закричала и инстинктивно собрала весь свой метасозидательный потенциал в оборонительную оболочку. Затем она рухнула на пол: метазащита истощила все ее силы.
К тому времени, когда остальные вбежали в прихожую, входная дверь была распахнута перед пустым мраком. Маргарет лежала на боку, заслоняя лицо руками, словно еще отражая нападение. Ее макушка была обожжена и дымилась со странной радиальной симметричностью, словно какой-то демон на миг прижал к ней пылающую головню.
Вне себя от ужаса, Дэвид Макгрегор упал на колени рядом с женой и приподнял ее опаленную голову.
– Мегги! Господи, Мегги!
Ее глаза открылись. Они казались двумя черными провалами, так расширились ее зрачки.
– Я увидела его, – прошептала она. – Оно убило бы меня, но я поставила экран и отклонила первый удар. И тут… оно исчезло.
– Но что? – воскликнул Дени.
– Не знаю, – растерянно ответила Маргарет Стрейхорн. – Я не знаю.
