Этот милый маленький древорез валил деревья, как ураган, а распилить бревна на доски – одна из самых трудоемких и нудных работ при постройке деревянной хижины – стало теперь не труднее, чем нарезать хлеб. Стволы он ошкуривал, точно чистил морковь, а чурки для печки напиливал с той быстротой, с какой взмахиваешь рукой. Единственное, что требовалось от тебя, – не забыть надеть защитную маску и перчатки да не подставлять голую кожу под облако почти раскаленных опилок. Энергию он получал от одной из этих вездесущих ядерных батареек Д-типа, которыми Галактическое Содружество удовлетворило значительную часть энергетического голода Земли. Одна такая батарейка гарантировала двести часов работы. Я просто влюбился в свой древорез, и он работал безотказно до рокового 19 октября, когда я отправился ужинать и спать, забыв нажать кнопку отключения. Ночью температура опустилась заметно ниже нуля, и тяжелая вода в батарейке древореза, который я оставил на крыльце, замерзла; он полностью вышел из строя. К счастью, ремонт был почти завершен, но вот дрова с этого дня мне пришлось колоть топором.
В начале октября начался осенний перелет птиц, и по ночам, особенно когда ярко светила луна, мы слышали, как они перекликаются, уносясь по своей воздушной дороге на юг. Гуси и тундровые лебеди кричали, гоготали, покрякивали, но лебеди-трубачи услаждали нас чудесной музыкой, словно над нами проносился оркестр из одних валторн, и Тереза приходила в неистовый восторг. Она сумела воспроизвести их клич на своей электронной клавиатуре и сочинила «Лебединую сонату» – на мой слух отличную, хотя она осталась недовольна – по ее словам, слишком чувствовалось влияние Сибелиуса и Рахманинова.
Двадцать первого октября посыпались первые снежные хлопья, выбелив высоты гор Матт и Джефф по ту сторону медленно замерзающего озера. Но вокруг нашей хижины снежный покров образовался небольшой – не больше двух сантиметров. Вскоре выглянуло солнце и превратило окрестности в сверкающую сказочную страну, но затем почти весь снег стаял. Однако в отличие от Терезы я вовсе не радовался этой красоте: я вспомнил, что забыл взять лыжи, и, значит, мы не сможем никуда отойти от хижины, когда начнутся настоящие снегопады. Пришлось смастерить лыжи самому.
Для начала я разыскал в микросправочниках наиболее удобный вариант индейских лыж, приспособленных для того, чтобы ходить по снегу, а не скользить по нему. Дома в Новой Англии я пользовался классическими лыжами штата Мэн – широкими, очень большими, с длинными сужающимися концами. Рамы изготавливались из ясеня и переплетались сыромятными ремнями. (До изобретения декамоля оставалось еще пятьдесят лет.) Но они были чертовски неудобны на крутизне и среди густых зарослей, которых более чем хватало вокруг Обезьяньего озера, а потому я остановил свой выбор на более компактных и круглых «медвежьих лапах». Достаточно гибкие ветки тут были только у ив, но я опасался, что более толстые, высохнув, когда я согну их в раму, не выдержат моего веса, а потому скрепил проволокой четыре прута, чтобы придать раме и поперечинам больше упругости, а затем переплел их крепким шнуром, не очень удачной заменой ремней, которые на редкость прочны и не растягиваются. Но пока мы не видели в окрестностях никаких следов лосей или карибу, а нарезать надежные ремни можно лишь из шкур этих крупных животных.
Я предполагал пользоваться этими «лыжами» только возле хижины, откапывая нас после буранов и занимаясь необходимыми хозяйственными работами. Мне и в голову не приходило, что эти грубо сделанные снегоступы в один прекрасный день по-своему распорядятся нашей судьбой.
В первые недели казалось, что припасов у нас хоть отбавляй; правда, единственными животными, которых Тереза считала честной дичью, были зайцы-беляки. Когда мы только обосновались у Обезьяньего озера, эти зверьки были буровато-коричневыми, но затем с приближением холодов стали абсолютно белыми, если не считать черных кончиков ушей. Вначале их водилось очень много в редколесье, по горным склонам, и они легко попадались в силки. Тереза не только ловила их и превращала в жаркое, но еще и выделывала шкурки для особой цели.
