– Дядюшка Роги, это я, Мадлен. Я так рада, что нашла тебя! – Голос у нее был жалобный. – Ты не можешь зайти к нам? С Джеки что-то случилось, а Герта с Мари еще не вернулись из кино!
Роги стоял, держась за ручку наземной машины, нелепо разинув рот. С экономкой что-то случилось? Мадлен и маленький Люк одни дома? Если бы мысли у него не путались так…
– Дядюшка Роги, ну иди же!
– Да-да, конечно. Я иду.
– Побыстрее! – И она побежала вперед, а он, покряхтывая, торопливо шагал за ней. До дома Поля было полтора квартала – через Кэрьер-Плейс, мимо темной библиотеки… Мадлен уже почти добежала до двери. Роги с удивлением заметил яйцо сбоку от дома. Нет, не «мазерати» Поля. Кто в этом году обзавелся красным ролетом? Кажется, Анн? А Мадди сказала, что они с Люком дома одни?
Она уже была на крыльце, и дверь открылась, и он увидел еще одну девочку-подростка. Которая из двоюродных сестер? Лиана? Мишель? Полуэкранированные ауры делали их всех одинаковыми – просто дети переходного возраста.
– Быстрее, дядюшка Роги! – воскликнула вторая девочка.
Ворча себе под нос, почти протрезвев, он начал взбираться по заснеженным ступеням. Мадлен придерживала открытую дверь. Он увидел внутри каких-то мальчишек, чьи сознания проецировали тревогу и страх. Увидел позади них распростертую на полу плотную женскую фигуру в брюках и красном свитере.
Увидел, что ждут его у двери Мадди, Селина, Квинт и Парни.
И вспомнил.
Роги остановился. Глаза у него выпучились, рот беззвучно открывался и закрывался, и он ухватился за столбик крыльца, чтобы удержаться па ногах.
– Быстрее! – крикнул кто-то из них. – Джеки словно бы не дышит. Войди же!
Роги медленно покачал головой.
– Если не войдешь сам, – сказала Мадлен, – мы тебя затащим,
Он почувствовал ее принуждение, поддерживаемое остальными тремя. Но метаконцерт Гидры расстроился, потому что они тоже были полны страха. Он резко поставил психоэкран, и они потеряли его.
Он в ужасе закрыл глаза, чтобы не видеть их, а его сознание отчаянно воззвало сначала к Марку, потом к Джеку и, наконец, к Фамильному Призраку. Роги зубами содрал перчатку с руки и сунул ее под парку в карман брюк. Метаконцерт Гидры сформировался заново – она пыталась придать четверым силу пятерых.
– Ничего у тебя не выйдет, черт тебя дери! – крикнул он вслух и высвободил из кармана позвякивающую связку ключей. Все еще отчаянно хмурясь, он поднял высоко кольцо с брелоком – красный, вроде бы стеклянный шарик в серебряной клетке. Брелок, который все дети в шутку называли Великим Карбункулом. Брелок, который дал ему Фамильный Призрак, брелок, который чудесным образом засверкал и вызвал Вторжение…
Даже сквозь сомкнутые веки Роги увидел яркую вспышку, услышал вопль юных голосов и сознаний, который внезапно оборвался.
Он стоял в гараже возле своей наземной машины.
Ист-Саут-стрит была окутана тишиной. Валил густой снег.
– Sacre nom de nom – приснилось мне, что ли?
В руке он сжимал ключи. Одна перчатка куда-то пропала. Он еле открыл дверцу, упал на сиденье, включил двигатель и задним ходом выехал на заснеженную мостовую. Почему-то решетки оттаивания еще не включились. Вероятно, чертовы сенсоры забастовали.
Раздался громовой удар. Роги ошеломленно посмотрел в сторону дома Поля. Нет, не гром, не взрыв, а звуковая ударная волна. Ролет, взлетающий с недозволенной скоростью, исчезнувший в белых вихрях за одну секунду!
Марк! Джек! Они удирают!
Никакого телепатического отклика.
Роги повторил свой мысленный крик, потом в отчаянии выругался. Неужели оба спят? Что ему делать? В старом «вольво» нет телефона, а его ультрачувства слишком затуманены и смогли проследить яйцо в воздухе лишь на несколько сот метров. И регистрационный номер он не определил.
К черту паршивцев! Он нужен Джеку. Роги с таким ожесточением рванул вперед, что чуть не задел молоденькое деревце, но затем справился с машиной и с собой и понесся по Мэйн-стрит. Каждые две-три минуты он дальнировал Джеку, не получал ответа и все больше волновался, хотя и прекрасно знал, что малыш, засыпая, замыкается в непроницаемом метаприюте.
Роги объехал парк, повернул на север по Колледж-стрит и пронесся мимо Олд-роу, часовни Роллинза, Сил-Хилла. Еще совсем немного. Свернуть на Мейнард, а потом на больничную автостоянку. Здесь улицы нагревались, и от мостовой поднимался пар. Снег смешивался с паром, и уличные фонари выглядели туманными пятнами желтого света, фары Роги отбрасывали два белесых конуса, а те окна больницы, которые светились, выглядели зеленовато-голубыми и бледно-золотистыми – все, кроме одного: оранжево-красного, как заходящее солнце.
