Опускаясь в серебристом яйце на площадку за большим домом, он увидел, что его ждет Марк. Он сублиминально непристойно выругался и тут же ощутил огромное облегчение. Хотя бы этого постреленка удалось выгородить. Человеческий Магистрат принял к сведению показания дядюшки Роги, что он один помог Терезе бежать и спрятал ее. В результате средства массовой информации сделали из старика героя, а уж Терезу и вовсе чуть ли не обожествляли. В них видели мучеников во имя человеческой свободы, и провал первой попытки их амнистировать вызвал бурю негодования у широкой публики – у оперантов и у неоперантов.
Сегодняшнее постановление Директората чревато еще большей шумихой.
Марк, одетый только в плавки, поздоровался с отцом без малейших эмоций. В присутствии дьяволенка экранироваться большого смысла не имело. Да и самый тупой нормаль сумел бы прочесть по лицу Поля, каким было решение.
– Мне очень жаль, сынок, но Директора проголосовали против амнистии – пятеро против четверых. Я воздержался. Мой голос все равно ничего бы не дал: при равном числе голосов вопрос поступил бы на рассмотрение Консилиума.
– Да, конечно. – Они пошли рядом по дорожке к дому. Шери обсадила ее многоцветными однолетниками – циннии, золотые шары, петуньи и космеи соперничали яркостью красок с кружившими над ними бабочками.
– Кто проголосовал против? – спросил Марк.
– Виджайя Мукерджи, Директор искусств, – признаюсь, это была неприятная неожиданность. Куок Зен-ю, чванный экономист, Рикки Сиснерос, Директор, никого не курирующий. Директор по колонизации Ларри Этлин… и твоя тетя Анн.
– Анн! – Марк остановился как вкопанный. – На Ассамблее она голосовала за дополнение об амнистии… И утверждала, что проголосует «за», когда прошение поступит в Директорат!
– Она передумала, когда стало очевидным, что «за» высказываются Директора… э… наименее преданные идее солидарности Галактического Содружества.
Марк навострил уши.
– И кто же был «за»?
– Эта русская, Директор по науке. Та, которая произнесла речь с требованием открыть больше планет для колонизации неоперантами. Анна Гаврыс-Сахвадзе. И еще два никого не курирующих члена Директората, ее приятели – Хироси Кодама и Эси Даматура. Эси всегда мутила воду против Содружества в Африканском Интендантстве, а азиаты не смирились с тем фактом, что среди человеческих Магнатов так велик процент белой и американо-индейской расовых групп. Четвертой «за» проголосовала Нисса Холуалоа, что понятно, если учесть ее полинезийское происхождение. В глубине души Нисса считает Терезу гавайкой, а не гражданкой Содружества.
Они поднялись по боковой лестнице и прошли на переднюю веранду, где сидели Шери, Тереза с младенцем, Дени, Люсиль и Аврелия Даламбер.
Джек подпрыгнул в своих индейских качелях, загугукал и воскликнул: «Марк! Возьми меня погулять на пляж!»
– Можно? – спросил Марк у матери.
– Да, милый. Только смотри, чтобы солнце не напекло ему головку.
– Ну, ладно, малыш. Пошли! – Марк отцепил братца от люльки – подарка дядюшки Роги, вдел руки в лямки и зашагал между сливовыми деревьями к пляжу под радостное попискивание Джека у него за спиной.
Поль вздохнул и налил себе лимонада со льдом. Он сразу же сообщил остальным о постановлении Директората, телепатировав напрямую, к чему операнты часто прибегали, сообщая дурные новости.
– Просто позор, – сказала Люсиль, и Поль сел рядом с ней в стороне от Терезы.
– Ты сообщил дядюшке Роги? – спросила Аврелия.
– Дальнировал ему сразу же после голосования. Но решил, что ради Терезы должен прилететь сюда сам.
– Благодарю тебя, – ответила Тереза без всякого выражения.
– Я согласен, что передача решения всему Консилиуму была бы неразумной, – сказал Дени. – Дэвид Макгрегор, несомненно, не откажет нам в помиловании.
– Ты правда так думаешь? – с тревогой спросила Шери.
– Мы с ним старинные друзья. – Дени устремил безмятежный взгляд на море, – Политические маневры и интриги теперь позади. Поль сделал свой благороднейший высокопринципиальный жест…
– Черт побери, папа! – крикнул Поль.
– …а Анн свой, – невозмутимо продолжал Дени. – Приверженцы Содружества показали себя во всем блеске перед средствами массовой информации, как и сторонники человечества, отстаивающие свое право рожать детей без контроля извне. И теперь все сводится к очень простому вопросу: должны ли два безобидных благонамеренных человека понести суровое наказание за то, что спасли жизнь сверходаренному младенцу.
